Девушки рассказ: Рассказ девушки — Гумилев. Полный текст стихотворения — Рассказ девушки

Рассказ про красивую девушку | VR-online

Автор: Я.Ю.

— Прив. Прив! Я тут… Я жду тебя… Я скучала…!!!
Такой крик на всю улицу, прохожие оборачиваются,… кто-то улыбается, а кто-то крутит пальцем у виска.
Маленькая девочка-девушка-женщина… стояла на середине тротуара и кричала. И тут такая зависть брала, завидовала всему. Искренней и сияющей улыбке, счастливым светящимся глазам… и безбрежной энергии маленького существа.
Да, определить точно ее возраст сложно. Она улыбается как ребенок, смотрит на мир лучистыми глазами… глазами уже много повидавшей женщины. В ней объединилось то, что ранее казалось не сочетаемым. Возраст, внешность и искренность. Картинка – одно слово.

Уже минут тридцать я наблюдаю за этой странно-притягательной особой.
Она пришла на площадь не так давно. Такая невзрачная серенькая мышка. Прокралась тихо-тихо. Никто б и не обратил на нее внимание. Молоденькая девушка спешит по своим делам,… как и все. Но, что-то заставило остановить на ней взгляд. Один раз посмотришь… и начинаешь думать, почему она привлекла внимание.

Невысокая, полненькая, с прыгающей походкой. Черный цвет делает старше… Каблучки выше. Сумочка… симпатичная, довольно вместительная… практичная девушка. Что ж такого глаза нашли? Лицо. Нет. Смазливая девчушка… косметику не то не любит, не то не умеет еще пользоваться. Хотя на первый взгляд ей лет двадцать пять – двадцать семь. Пора бы уже. А личико очень живое. Ой, как на кошку похожа. Поворачивает голову, и щуриться на солнышко. Эх, маленький ребенок. Право слово! И улыбается так же… Вот только, что-то мешает. Язык не повернется назвать её счастливой. Такой измученный и уставший взгляд… Она интуитивно ищет место, где почти никого нет… Подальше от суеты и людей.

Мгновенье, она заметила своего знакомого… и просто перевоплотилась. Просияла словно майское солнышко, обернулась теплой улыбкой… Раскрыла руки, ждет объятий… Мило. И этому созданию сейчас и семнадцати не дашь. Стоит, просто светиться не то от счастья, не то от радости встречи… щебечет как птичка. У неё красивый смех. А вот жесты резковаты для ее возраста, а иногда и наиграны. Словно пятилетный ребенок смущаясь и одновременно гордясь своей смелостью стоит перед волшебником. А взгляд хитрый. Нет, ну не могут ее карие глазки позеленеть, да еще так быстро. Милый ангелочек, а в глазах бесята. Ой, молодца!

Вот и закончилась беседа. Молодой человек побежал дальше, по делам спешит. А она осталась. И вновь изменилась. Стала обратно маленькой и серенькой… не то девушкой, не то бабушкой. Молодой, уставшей женщиной современного мира, которая верит в чудеса. Хотя нет. Она не верит в чудеса, она их сама создает. Наверно, говорит при этом, что любое чудо должно создаваться своими руками, и кроме тебя никто не сможет ничего изменить. Вот такая странная девушка-женщина. Маленький бесенок с духом ангела.

Интересно, а от ее улыбки теплеет на душе даже у незнакомого человека… Беги молодая и сумасбродная… Беги и смотри на этот мир широко открытыми глазами. Беги и дари людям свою улыбку. Беги и встречай радостно и искренно друзей и знакомых. Дай тебе Бог сил нести свой крест, крест смелой и озорной… не плачь, слезы не идут тебе. Они уродуют мир вокруг. Улыбнись и будь солнышком для окружающих. Подари миру себя. Серая мышка не может так красиво улыбаться. Поверь и беги. Торопись жить, дышать, любить.

«Было дико страшно». Рассказ девушки, которую 10 августа полицейский просто так ударил в живот

Конечно, я была на митинге 10 августа, стояла где-то в середине, а потом пошла гулять по центру города. Я была одна и зашла в гастроном — купить попить; бросаю курить, но решила купить себе пачку сигарет, потому что это было невыносимо.

Видела задержание инвалида, сделала замечание, чтобы отпустили. И на Китай-городе у церкви на меня начали бежать сотрудники полиции, милиции… Не знаю, кто они. Начали меня хватать. Они были все в закрытых масках, в форме, в полном обмундировании с костяшками — то есть не просто перчатки, а именно пластик там был. 

Получается, когда они меня хватали, я согнулась, и у меня упали очки. Почему я начала… Я не собиралась ни сопротивляться, ничего, я понимаю, что если я окажу сопротивление — это хуже мне. Но у меня упали очки, и меня это как-то зацепило, я начала кричать, чтобы они взяли мои очки: «Очки, очки, возьмите мои очки». Пока они меня вели, очень сильно заламывали мне руку, я попросила, чтобы были немножечко понежнее.

Они не представились, ничего, они просто подбежали, схватили и начали заламывать. Я просила, чтобы мне не делали больно, они, мол: «Ты брыкаешься». Я говорю: «Вы мне делаете больно, ну, как я не буду сопротивляться этому?». «Мне больно!» — говорила я.

У меня еще был этот зонт, было дико неудобно, потому что он был на сотрудника вот так [направлен]. И получается такой момент: мы идем-идем-идем, он то ли спотыкается, то ли еще что-то, у него падает то ли дубинка из рук, и потом, соответственно, он меня [бьет]… Я не понимаю, в какой момент. По видео видно, что он сначала падает.

Это дико неприятно. У меня как-то сразу свело все, я не могла вздохнуть, как-то замкнулось все вот здесь вот. Печень, ребра. Дальше я не особо-то понимаю, что происходило — я просто понимаю, что меня дальше волокли и засовывали в автозак. Опять-таки, мне было дико неудобно из-за этого зонта, блин, он там вот так вот… Руки они мне настолько заломали, что я не могла тупо пройти [в автозак]. Там на видео видно, что я хочу встать так, чтобы я зашла в автозак. Они меня в каком-то неправильном положении туда заводили, и я пыталась сгруппироваться. А потом меня уже начали за шею хватать, я получила чем-то от кого-то удар по голове, меня начали хватать за ноги, чтобы занести вперед. И когда меня вроде как-то просто затолкали туда, там еще стоял полицейский — и, получается, я падала на него. А там еще ступеньки высокие, я еще там ударилась.

Я за ребра испугалась, в автозаке ребята сказали, надо встать и наклониться, чтобы проверить, что с ребрами все в порядке. Там два инвалида были в автозаке, у одного случился приступ эпилепсии, его трясло, но ни пены, ничего такого не было. Мы начали кричать, чтобы парню скорую вызвали, потом его вроде более или менее отпустило, подошел какой-то полкан, сказал инвалидов отпустить.

Очень сильно болела голова, прямо дико болела голова. Нас повезли в ОВД «Таганское», причем по кругу возили. Я спросила: «А мы че, по кругу катаемся? Я видела вот это место» — а они такие типа: «Там проехать нельзя». 

Не знаю, тянули ли они время [нарочно], но когда привезли, отвели всех в большой кабинет и забрали документы, и вот мы там просто сидели, а нам ничего не говорили. Я в таком состоянии шока находилась. Там были два милиционера, они нас сопровождали от автозака до ОВД, я возмущалась и возникала: типа, вы там обалдели, девушку бить и прочее? Нотации им читала, но не грубила — зачем? Чтобы еще раз получить по печени? А они никак не реагировали, нам даже воды не дали — воду дала адвокат, которого мы вызвали из «ОВД-Инфо». Задержанные уже знают про них, и что можно боту в телеграме написать. Адвоката несколько часов к нам не пускали, а потом меня отпустили с протоколом. Задержана была больше трех часов, дома уже оказалась во втором часу ночи.

Я — специалист в отделе статистической отчетности. Это мое первое задержание. Было дико страшно — это мое первое задержание в жизни, я законопослушный гражданин и прочее. На самом деле, мне страшно. У меня огромная шишка на голове — гематома или как это называется. Врач сказала, что подозрение на сотрясение мозга, у меня кружится голова уже второй день, тошнило меня сегодня утром, и я не сплю. Мне нехорошо. Не люблю жаловаться на состояние здоровья.

Дарья Сосновская и ее адвокат Татьяна Молоканова, сотрудничающая с правозащитной организацией «Зона права», обратились в Следственный комитет с заявлением о преступлении. Медики диагностировали у девушки ушиб правой части грудной клетки. После акции ее отпустили из ОВД с протоколом по части 5 статьи 20.2 КоАП (нарушение участником массового мероприятия порядка его проведения), в документе уверяется, что Сосновская скандировала лозунги. Адвокат Молоканова говорит, что пока неизвестно, как зовут силовика, который ударил девушку в печень; возможно, он упомянут в административном материале. Издание Baza располагает сведениями, что это Сергей Цыплаков из 5-го батальона 2-го оперполка при ГУ МВД по Москве.

«В списке девушек, которые погибли от насилия, могла быть и я». Рассказ о порнографии, побоях и манипуляции

Случай первый. «Он пытался сделать из меня какую-то нимфетку»

Я была еще маленькой, мне было пять лет. Моя семья переживала не лучшие времена, и родители тогда много работали. Поэтому они наняли мне няню. Я не вижу в этом их вины, так как они хотели как лучше — никто не мог знать, что так выйдет.

Сначала со мной сидела молодая девушка, потом она забеременела и вышла замуж. Поэтому она не смогла за мной смотреть. Вместо себя она предложила помощь своего брата. Так уж случилось, что ее брат был неадекватным человеком. Он показывал мне порнографию, он пытался принуждать меня к чему-то. Пытался сделать из меня какую-то нимфетку. Как у Набокова, Лолиту. Он… прикасался ко мне. Ему было 18-19 лет. Как мне сейчас. Я до сих пор вспоминаю и переживаю это.

Своим родителям я рассказала об этом только спустя десять лет, мне уже было пятнадцать. Почему я так долго молчала? Потому что он запугивал меня. Для меня пятилетней слова «если ты кому-то расскажешь, будет больно тебе и твоим близким» значили, что он может сделать что-то нехорошее. Я верила ему, я верила, что он может что-то сделать.

Где-то в 17 лет я позвонила ему. Нашла его номер кое-как. Хотела спросить, не помнит ли он этого, не хочет ли что-то мне сказать. Когда он взял трубку, ответил мне… Я поняла, что он стал каким-то религиозным фанатиком. Он говорил: «Я не помню, я не знаю», «Аллах все видит, и он меня простит». Это была не очень приятная беседа. Со временем эту ситуацию я отпустила. Но бывает, когда вспоминаю, начинается какой-то нервоз.

Случай второй. «Когда он меня бил, его друг смотрел сериал и изредка кричал: «Можно потише?!»»

Второй раз произошел, когда мне было 17 лет. Я впервые начала встречаться с мальчиком. Именно серьезные отношения — я знакома с его родителями, он знаком с моими родителями. Первые полгода отношений были стабильные, хорошие. Но после одной ситуации он показал мне свое лицо.

Я случайно нашла его фейковый аккаунт, где он описывал свои не совсем нормальные сексуальные желания. Он представлял себя в качестве девушки — я не имею ничего против лесбиянок, геев, транссексуалов, но я против того, чтобы скрывать что-то в отношениях. В отношениях всегда должно быть доверие, и нужно быть честным по отношению к своему партнеру. В том аккаунте еще… Он хотел заняться сексом с мужчиной. И это нормально, это его предпочтения. Что удивило меня больше всего — он фотографировал свою маму и отправлял совершенно незнакомым людям. Надевал нижнее белье своей мамы — и то же самое. Он писал [какому-то человеку], что, когда к нему в гости приходила тетя со своей маленькой дочкой и он посадил ее на колени, у него «шишка встала» и что он дрыгал коленями. Он называл это «контакт в одежде».

После этого он стал сам не свой, начал меня бить. Я думала в этот момент разорвать отношения, потому что мне не нужно такое. Но он был манипулятором… Когда я рассказываю об этом, у меня сбивается мысль. Я хотела разорвать отношения, но он был опытным манипулятором. Он сказал мне, что если я расстанусь с ним, то он убьет себя. Спрыгнет с крыши. Это было странно. То есть — страшно… Да, скорее, и то, и то. И мне приходилось с этим мириться, так как в том возрасте я была очень наивной и верила всему на слово.

Так как у меня были проблемы с родителями, и у него тоже, мы съехались. Мы жили вместе с его другом. Он не хотел делить обязанности, а я не представляла себя в роли домохозяйки, которая будет делать все за мужа, за парня. Я хотела равноправных отношений. То есть я успеваю все по дому делать, успеваю убираться, тогда как он постоянно отмазывался тем, что «устал после работы». Я ему в качестве примера привела себя: я тоже работаю, но успеваю все это делать. Так что ты тоже успевай.

На этой почве он начал постоянно меня избивать. Это не были шлепки или один удар, это было насилие. Он мог пинать меня, мог побить меня так, что я падала в обморок, теряла сознание. У меня шла кровь из носа. Он брал меня в заложники, отбирал ключи, телефон. И запирал меня в одной комнате. Но мне приходилось с этим мириться, потому что мне некуда было идти. По крайней мере, мне так казалось.

Но однажды я обратилась в полицию. Мне сказали, что недостаточно доказательств. Оказалось, что побои на моем теле не являлись доказательством того, что он меня бил. Побои тогда полиция даже не сняла.

Обращаясь в полицию во второй раз я уже знала, что делать. Я фиксировала все на диктофон, по возможности даже старалась снимать на видео. Делала фотографии всех побоев. Чтобы я могла доказать, разнести его в пух и прах. И его, и полицию. Я копила это в течение месяца. Так как он распускал руки достаточно часто, я фиксировала все в течение месяца.

Он сильно меня избил, и я написала другу. Он был в шоке, не ожидал такого от этого парня, а от меня — того, что я могла о таком молчать. Я в то время писала статью о домашнем насилии, и это выглядело достаточно противоречиво. Лицемерно.Я рассказала обо всем маме. Я боялась, что она меня осудит. Но, к удивлению, моя мама оказалась более понимающей, [чем я думала]. И она предложила мне свою помощь. Из-за всего этого я стала ближе с мамой. Она стала мягче ко мне. Папа об этом не знает. Я думаю, если бы он узнал…

Я пошла в полицию уже со всеми доказательствами, подала заявление на него. Я проходила судмедэкспертизу, чтобы точно знать, какие травмы он мне нанес. Там было много ушибов, синяков. Через несколько дней после этого начался судебный процесс… Последние побои — он тогда действительно хотел меня убить. Действительно убить. Мне сказали, и это шокировало меня больше всего, что за все, что он со мной сделал, ему могут дать всего 14 суток. Четырнадцать, мать вашу, суток. Никаких штрафов, никаких предупреждений, абсолютно ничего.

В 2017 году Нурсултан Назарбаев перенес статьи «Умышленное причинение легкого вреда здоровью» и «Побои» из уголовного кодекса в административный, и тем самым декриминализировал домашнее насилие. Уголовное наказание предусматривало общественные работы, большие штрафы и аресты на срок до двух месяцев, а административное — штрафы или арест на срок до 15 суток. Также впервые появилось наказание за повторное правонарушение — если в первый раз нарушитель выплачивал штраф, во второй раз его арестовывают на срок до пятнадцати суток в зависимости от тяжести правонарушения.

Семейно-бытовые отношения сейчас регулируют статьи 73, 73-1 и 73-2 КоАП РК. Под семейно-бытовыми отношениями понимаются отношения между супругами, бывшими супругами, людьми, проживающими или проживавшими совместно, близкими родственниками и людьми, имеющими общего ребенка. За любое правонарушение, которое не нанесло вред здоровью, в сфере домашнего насилия с 11 января 2020 года можно получить предупреждение — им заменили штрафы. За оскорбления и унижения можно получить арест на срок до пяти суток. За повторное правонарушение в течение года — арест на срок до десяти суток. За причинение легкого вреда здоровью — арест на срок до пятнадцати суток (и двадцать при повторном правонарушении). За побои без причинения легкого вреда можно получить арест на срок до десяти суток (и пятнадцать при повторном). Помимо этого, с 2020 года примириться сторонам можно только в случае, если это первое правонарушение по статьям, регулирующим семейно-бытовое насилие.

Организация Human Rights Watch в своем обращении генеральному прокурору отмечала, что в Казахстане женщины, подвергшиеся домашнему насилию, не получают доступа к правосудию и достаточной защиты.

И тогда я решила послать всех к черту. Я согласилась на примирение, потому что это был самый быстрый способ закончить все это. Оборвала все контакты, не общалась с общими друзьями. Они все были на его стороне. Потому что, видите ли, я сама его выбрала. Самое забавное, что в последний раз, когда он меня бил, его друг находился в квартире. Он сидел в соседней комнате и смотрел сериал, изредка кричал что-то вроде «Перестань, але!», «Не мешайте», «Можно потише?!».

Я просто хотела какого-то равноправия, если не в отношениях, то хотя бы по дому. И наши общие друзья сказали, что это я вывела парня из себя.

В тот момент я решила, что мама не для этого девять месяцев носила меня под грудью. Скорее всего, родители как-то представляли себе мое будущее. И они не хотели, чтобы со мной случилось что-то плохое, ведь я их дочь. После разрыва отношений и оглашения [постановления суда] я просто забрала все вещи и улетела в Алмату. Начала жизнь с чистого листа.

У меня, конечно, остались триггеры. Например, я терпеть не могу, когда меня трогают за шею. Не могу. У меня сразу начинается истерика. Как говорил мне врач, это называется паническая атака.

«Хватит молчать»

Жизнь одна, и в списке тех девушек, которые погибли от насилия, могла быть и я. Если есть что-то такое, что ты хочешь сделать, но боишься — рискни. Никто не знает, что будет дальше. Поэтому я улетела в Алмату, решила поступить [учиться] в Австрию. И меня приняли! Хотя туда мало кого принимают.

После того как я улетела, я начала саморазвиваться, становиться лучше, чем была. И вот мне пишет его новая девушка. Она спрашивала у меня: «А это правда, что он тебя избивал?». Я не отнеслась к ней как к конкурентке, у меня была чистая женская солидарность. С этой девушкой тоже может произойти то, что происходило со мной. На это она сказала мне, что он изменился, что он теперь другой человек. Сказала: «Я не боюсь». Через пару месяцев я узнала, что они расстались. Она написала мне, что он избивал ее, изменял ей, украл деньги у ее семьи.

Я не думаю, что этот человек поменялся. И я не думаю, что он поменяется. Потому что ему лень. Но мне в тот момент, когда начинались наши отношения, меня [его материальное состояние] совершенно не волновало. И сейчас не волнует, есть ли у человека какие-то материальные проблемы. Потому что если у человека есть мозги, он всегда найдет решение своей проблемы. И если человек хочет развиваться, становиться лучше, он всегда найдет решение. Но этот человек оказался другим. Кроме пива и телевизора, он ничего не видит. Хотя в начале отношений он замыливал мне глаза, представляя совершенно другую личность. С тех пор я поняла, что не то чтобы наши отношения развивались слишком быстро, но, наверное, нужно было медленнее — чтобы успеть увидеть, каков он в отношениях на самом деле, разглядеть что-то.

Мой друг очень хотел ему отомстить. Он выложил тот его фейковый аккаунт, об этом узнали все. Даже его мама. После этого с ним не общаются его друзья, его мама, никто. С одной стороны, конечно, плохо злорадствовать, но я не могу не злорадствовать.

Я боялась потерять время, как в детстве, когда я молчала десять лет. Тогда я не могла рассказать родителям об этом сразу — но сейчас уже не могла терпеть это молчание. Хватит молчать. Я пошла к маме, мы написали заявление. И все… Так что опыт есть опыт. В первый раз, когда я столкнулась с этим, я молчала. Во второй раз я уже была полна сил, даже после всего, что он со мной сделал. Я хотела расправиться с ним — не физически, а чтобы этот человек получил по заслугам по закону. К сожалению, наш казахстанский суд решил, что достаточно 14 суток.

Я уехала из Атырау, потому что я знала что этот человек не оставит это все просто так. Он захочет меня убить. Поэтому я уехала. С его друзьями я совершенно не общаюсь. А сам он после расставания мне звонил, звонил после суда. И я слышу этот плач: «Шона , я по тебе скучаю». Раньше, когда он это делал, я могла просто расплыться. А теперь — абсолютное безразличие. Нет, даже не так — отвращение, ненависть.

Я рада, что это позади.

Рассказ девушки, которую три с половиной года держал в подвале «скопинский маньяк» 3 марта он вышел на свободу

Мохов ушел, заперев меня снаружи. Я огляделась. Бетонные стены покрывает белая краска, деревянные полы выкрашены в коричневый цвет. В побеленном потолке — два небольших вентиляционных отверстия, обеспечивающих приток кислорода. У противоположной от люка стены стоит одноместная кровать с железными спинками и пружиной. Матрас и постельное белье — старые, но видно, что чистые. Слева от спального места прибита небольшая деревянная столешница с двумя полками внизу, рядом — табуретка с металлическими ножками и пластиковым сиденьем. В углу, на уровне пояса — две деревянные полочки, прикрепленные к стене, по другую сторону от них находится ведро с крышкой, для нужд. Завершает картину небольшой обогреватель советского образца, который, видимо, и прогревает комнату, так как батареи не предусмотрены. Если бы не было этого немудрящего обогревателя, в бункере стоял бы просто могильный холод. В целом помещение новое и чистое, как будто только после ремонта.

Помещение действительно было новое. Потом нам расскажут, что Мохов три года готовился к преступлению. С 1997 года он начал рыть этот бункер. Вывез с участка несколько грузовиков земли… Что он говорил своей матери, с которой жил в одном доме? Неужели она и правда верила, что такой основательный подвал нужен для варений и солений?! Ведь подвал готовился практически как бомбоубежище: толстые стены, основательные бетонные перекрытия, электричество, вентиляция… Для хранения картошки и домашних заготовок такое сооружение явно избыточно…

Оставшись одна, я впала в панику, хотелось просто выть от бессилия. Больше всего беспокоило, где сейчас моя подруга и вообще жива ли. Дико хотелось закрыть глаза и оказаться дома, обнять маму и пообещать ей, что больше никогда не пойду гулять поздно вечером и не сяду в машину к незнакомцам. Я думала о семье, о школе, о том, как завтра мои одноклассники ворвутся в класс, будут смеяться, дурачиться, ходить друг к другу в гости и просто жить обычной жизнью, а я в это время буду выживать.

Здесь… В этом ужасном месте…

Не знаю, сколько времени я просидела так, погруженная в свои невеселые мысли, пока не загремели замки и в бункер не влез Виктор.

— Не спишь? — спросил он, ухмыляясь.

Я вновь начала спрашивать про Лену и заклинала его, слезно вымаливала отпустить нас домой. Но все было тщетно. Мохов сел к столу, достал из кармана бутылку самогона и граненый стакан. Наполнив его до краев содержимым бутылки, он заставил меня выпить. Чтобы не злить своего мучителя, давясь и проливая на себя спиртное, я все же влила в себя отвратительное пойло и, запив водой, отключилась.

— Кать, просыпайся, — услышала я будто сквозь вату знакомый голос. — Открывай глаза.

С трудом разлепив тяжелые веки, я увидела Лену.

— Где ты была? Сколько сейчас времени? Когда мы домой поедем? — засыпала я ее вопросами.

— Сейчас утро, — стирая какой-то вонючей тряпкой рвоту с моего лица, ответила подруга. — Я спала в доме. Виктор меня разбудил и к тебе привел.

Все это время Мохов стоял позади Лены.

— Ее нужно в порядок привести, — подал он голос. — Она во сне вся облевалась. — С этими словами он влез в люк, закрыл дверцы на засовы и уже через закрытый лаз, бросив что-то вроде «я позже зайду», исчез.

Я лежала на кровати абсолютно голая, накрытая простыней. Рассказав Лене, как Мохов обманом и силой затащил меня в этот подвал, а потом, напоив самогонкой до потери сознания, изнасиловал, я заплакала. Подруга начала успокаивать меня, помогала одеться. В то, что скоро придет Виктор и выпустит нас из этой могилы, верилось мало. Казалось, что сейчас сюда влезут оба наших похитителя и будут насиловать нас и мучить. А потом полуживых закроют в этом подполе и оставят умирать. Но спускаться к нам никто не собирался, внезапно отключился свет, наступила кромешная темнота.

Меня начало трясти, словно в лихорадке.

— Он больше не придет, — в приступе панической атаки, как заведенная, твердила я. — Мы умрем тут от жажды и голода, и нас никогда не найдут.

Лена нащупала мои плечи и обняла меня:

— Успокойся, мы обязательно выберемся отсюда. Вот увидишь, скоро придет Виктор и отпустит нас наконец.

Очень хотелось ей верить, и, представив, как я окажусь дома и все опять будет хорошо, я провалилась в тяжелый сон.

Пол под моими ногами исчезает… Квартира переворачивается… Только мебель остается на месте, а я все куда-то скольжу и скольжу по линолеуму вниз… Дверь… пустота… Пропасть и языки пламени… Я кричу, хватаюсь за порог, а огонь гудит… гудит… Снова этот сон… Почему же так гудит огонь? Разве пламя может так гудеть?

Разбудил меня звук включившейся вентиляции, вместе с ней зажегся свет. Раздались уже знакомый стук открывающегося наверху люка, скрип лестницы, ведущей вниз, наконец загремели замки на дверцах в нашу подземную комнату.

— Жрать хотите? — всунул голову в окошко Мохов.

И, не дожидаясь ответа, начал выкладывать на порог люка провизию. Это был десяток яиц, банка тушенки, белый хлеб, растительное масло, пакет макарон и пара полулитровых бутылок с питьевой водой; вслед за продуктами появилась посуда — эмалированный чайник, небольшой нож, который оказался совсем тупым, и две чайные ложки. Напоследок он достал электрическую плитку.

— Когда вы нас домой отпустите? — снова спросила Лена.

— На днях, — буркнул он и запер нас.

Лена включила плитку, сварила яйца в чайнике, порезала хлеб, кое-как открыла тушенку, и мы сели есть. Аппетита не было.

Очень хотелось домой, обнять маму, помыться, лечь в свою теплую кровать и забыть все как страшный сон.

Подруга пыталась приободрить меня, обещала, что мы непременно вырвемся на свободу, а я то плакала, то впадала в забытье, ограждая себя этим от жестокой реальности. Так началось наше подземное существование.

Первая неделя пребывания в плену была чудовищной. Мы кричали до хрипоты, стучали по стенам, но никто не слышал нас… Я надеялась, что полиция нас найдет по каким-то зацепкам, но ниточек, ведущих к нам, не оказалось. Как потом я узнала, не было ни одного свидетеля, хоть как-то пролившего бы свет на наше исчезновение. У Мохова получилось совершить идеальное преступление.

Пока для нас с Леной тянулись жуткие месяцы сексуального рабства, моя мама — Ирина Васильевна — и мама Лены — Александра Ивановна — конечно, встречались. Но каждая из них искала свой способ не сойти с ума в отсутствие вестей от дочери. Молитвы, гадалки… Однажды моя мама пошла к очередной гадалке, и та сказала, что весточка от дочерей будет. И даже сделала уточнение, что Лене — тяжелее, чем мне. Гадалка была ох как права… Но об этом — позже…

Ее считали очень неприятной девушкой. Однажды она пропала — рассказ о добре

Это история о разнице между «добрыми» и «добренькими» и, конечно, о девушке с непростой судьбой. Sputnik продолжает публиковать добрые рассказы.

Об Айнуре знали все — она была самой наглой девчонкой во дворе: огрызалась с местными бабульками, целыми днями бегала босиком по обжигающему асфальту, раньше всех начала материться и даже покуривала с мальчишками.

Ее не любили: слишком шумная, слишком неказистая, да еще и одета как-то несуразно. Недоразумение, а не девушка!

Отца Айнуры никто никогда не видел, мать уехала на заработки в Россию, так что воспитанием девочки занималась бабушка — прижимистая пожилая женщина со скверным характером. Каждый день во дворе раздавался ее старческий голос:

— Айнура, ты опять порвала платье, будешь теперь в драном ходить!

— Айнура, фу, какая ты грязная, немедленно вымойся!

— Противная девчонка, ты меня в могилу сведешь!

Весь двор знал, что пожилая женщина со внучкой не церемонится: может и прутом отходить на глазах у всех, если что.

Однажды Айнура исчезла. На тот момент ей было уже лет шестнадцать. Девушка просто не пришла вечером домой. Уже ночью бабушка обзванивала милицию, больницы, соседей. По ее морщинистому лицу катились крупные слезы, она без конца причитала: «Где же ходит моя девочка? Куда она могла деться?».

На следующее утро она позвонила матери Айнуры, но та сказала, что приехать не может — работа. «Дитя пропало, а у нее работа на уме», — сокрушалась старушка.

Потом в каждый дом стали приходить милиционеры, на столбах появились объявления о розыске с изображением Айнуры, но девушки все не было. На ее бабушку было страшно смотреть — она осунулась, будто все глаза выплакала…

Айнура явилась только через неделю. Оказалось, что девушка сбежала к парню, но потом они рассорились и он ее прогнал. Встречу бабушки и внучки наблюдал весь двор.

Пожилая женщина выскочила из дома и в слезах заключила внучку в объятия:

— Милая моя девочка… Как же ты меня напугала!

— Прости, бабушка, я думала, ты меня будешь ругать.

— Ну конечно буду! Ты ж все эти дни ела какую-нибудь дрянь, да? Голодная наверняка. Дура такая. Девочка моя хорошая. Пойдем.

…На долю Айнуры выпало немало испытаний. В 18 лет она вышла замуж, но муж быстро смылся из ее жизни, оставив с маленьким ребенком. Бабушка не только сидела с малышом, когда Айнура бегала в университет, но и однажды отчитала соседку, которая прошипела вслед молодой маме что-то вроде «наплодили нищету».

Когда пожилая женщина скончалась, Айнура была уже вполне успешной бишкекчанкой с собственным бизнесом. Рассказывали, что на похоронах она долго-долго целовала покойной руки.

Многие люди не видят разницу между «добрыми» и «добренькими». Добиться любви общества легко: говори окружающим ничего не значащие комплименты, умиляйся детьми и щенками, будь милым. Но ведь настоящее добро — оно про другое.

Настоящее добро может быть уставшим, нервным, даже неприятным. Да-да, так и есть. Неспроста у лучших людей на планете самые грустные глаза.

Если вы хотите поделиться с читателями Sputnik своей историей, обязательно пишите на почту news@sputnik. kg с пометкой «Добрые рассказы».

«Девушки остаются девушками» Рассказ Александра Червякова об участии Оксаны Стефанишиной и Надежды Ермаковой в Monte Rosa Skymarathon

Автор материала и фото Александр Червяков

Страсть — какое классное слово. Его используют в сугубо положительном контексте. Страсть — это то что движет этот мир. Не деньги, а именно страсть.

«Так, подожди! Не, деньги?» — спросит меня, мой прагматичный читатель. Да именно так! Человек от всего может устать, всё может надоесть, но если есть страсть — ты будешь всегда молодой и всегда с бокалом шампанского в руке, празднуя ещё один прекрасный или заливая ещё один ужасный момент на своём жизненном пути. Твои глаза широко открыты, а сердце горит огнём, твои мысли словно смерч кидаются из стороны в сторону разрушая всё то, что ты успел построить в своей голове. Этот день может быть последним, этот поцелуй может никогда не повториться, эта вершина может уже больше не пустить тебя. Ты знаешь это — «здесь и сейчас», это твой девиз во всех делах. Ну или в одном и самом главном деле.

Я люблю таких людей, тех которые без остатка отдаются любимому делу. Конечно, я преклоняюсь перед академичными профессионалами, которые с расчётливостью профессора по математике берут с собой энергетические гели на горный марафон, которые со знанием заслуженного врача России ставят себе границы ЧСС на первый подъем ультратрейла. Они бесконечно круты! Но есть одна проблема у этих ребят — если что-то пошло не так, они зачастую не способны двигаться дальше своих границ, они знают себе цену и не хотели бы проверить и усомниться в своей стоимости. Этим ребятам не хватает одного и самого главного элемента — страсти! Когда эти два качества сливаются в одном человеке, в этот момент наш мир получает легенду, «одного на миллиард», «бога» — если хотите. Но это редкость.

Чаще же вселенная лишь только заигрывает с нами, наделяя этими качествами слишком разных людей. И если спросить меня: «страсть» или «профессионализм» — мой выбор будет однозначен — конечно настоящая и неподкупная страсть! Такая которую я увидел в эти выходные в глазах моих хороших подруг — Нади и Оксаны. Девчонки любят горы, любят высокие горы. Надя полюбила их на столько, что даже работает гидом на высшей точке Европы. Оксана же не пропускает не одного высокогорного соревнования — 4000, 5000, 6000, 7000 метров над уровнем моря! Где предел этих, таких хрупких и красивых спортсменок? В воскресенье предел мог оказаться намного ниже чем мы подозревали.

«Как спала?» — спрашиваю я у Нади.

«Очень плохо, всего час» — слышу я неразборчивое бурчание в ответ. Пытаюсь заглянуть в глаза, и не могу их увидеть — они слишком далеко сейчас, как и мысли, которые в них отражаются. Все недели подготовки, все травмы, все проблемы — всё это достигло своего апогея, здесь и сейчас в этой комнате. Воздух напряжённый и вязкий, что даже движения кажутся медленными и трудными.

Надя и Оксана надевают страховочные системы смотрясь в зеркало — девушки всегда остаются девушками.

«Оксана, ты как?» — пристаю я с глупым вопросом.

«Я — отлично» слышу уже привычный ответ. Оксана из тех, кто не будет вдаваться в детали, если что-то не так. Руки, ноги на месте — значит всё хорошо! Зная эту особенность, украдкой смотрю на лицо Оксаны — она безмятежна и собрана. Она была здесь в прошлом году, она знает что её ждёт. В этот момент силуэты напарниц замирают — собрались, сейчас в голове проносится список обязательного

снаряжениях. «Спасательное одеяло взяли», пробую разбавить тихую паузу своим вопросом. Девчонки молча кивают.

30 минут до старта. Вспоминаю как вчера они тут же на кровати составляли план на гонку.

«Я понесу веревку» — предлагает Надя.

«Хорошо, тогда работаем в твоём темпе» — кивает Оксана. Какое это было мудрое решение — думаю я оглядываясь назад.

20 минут до старта — выходим из гостиницы.

«Живот болит» — тихо говорит Надя. На лице всё та же растерянность. Нет той удивительной улыбки, которую я так хорошо знаю.

15 минут до старта. Стоим в очереди на вход в стартовую зону. Оксана спокойна — поправляет свой новый козырёк. Брала под цвет куртки — Оксана всегда леди, даже в самые трудные моменты. За неё спокоен.

Надя стоит неподвижно и смотрит вверх на горные вершины — куда то в сторону Монте-Розы. Просто стоит и смотрит. Вокруг суета, бегают спортсмены, организаторы, щёлкают фотоаппараты, но она ничего этого не видит. Очень хотелось узнать что сейчас в голове у неё, но вовремя осекся — сейчас не время лезть с глупостями, просто ей надо побыть одной. А это так трудно когда на площади собралось больше 500 человек.

10 минут до старта.

Девчонки уже скрылись в толпе спортсменов. «Вперёд не полезли — молодцы» — подумал я про себя. «Гонка очень длинная, ещё успеют» — продолжал я себя успокаивать.

Вспомнил как ели пиццу пару дней назад, как смеялись и веселились — обсуждали всё и всех на свете. Какие они были тогда беззаботные и радостные.

5 минут до старта. Отхожу немного в сторону, чтобы сделать хорошие фото стартового разгона. Мимо меня по направлению к старту проносится пара высоких и светловолосых спортсменов — немного опаздывают на старт. Но в последний момент забегают в стартовый накопитель. Играет AC/DC, спортсмены начинают пританцовывать — это скорее нервное, чем от музыки. Начинается отсчёт, с каждой цифрой которого я чувствую как сердца участников объединяются в одном ритме друг с другом и этим отсчётом.

5.. карабинеры отгоняют зазевавшегося фотографа — стоящего прямо на дороге спортсменов.

4.. все кто на площади достают свои телефоны и начинают снимать настоящую историю.

3.. пытаюсь увидеть знакомые глаза в этой толпе спортсменов — не получается.

2.. вспоминаю, как уже стоял здесь ровно сутки назад и пытался утешить девчонок, у которых перенесли старт. Сегодня утешать не надо, сегодня всё получится!

1.. звенит колокол в часовне, пытаясь своим звуком отдать сигнал для старта. Наперегонки с ним звучит стартовый выстрел.

0.. яркая, мощная волна спортсменов разливается по площади и устремляется дальше по узким улицам в поисках красных флажков и лент. Громадная живая река в начале, но уже через несколько первых сотен метров разгона — она превращается в вытянутый и тонкий весенний ручей. А к финишу доберутся лишь разрозненные капли некогда бурного потока.

Нажал на телефонe кнопку REC, а сам пытаюсь высмотреть своих, уже таких родных спортсменок. «Вперёд, Надя!» — краем глаза замечаю желтую футболку фирмы Red Fox. Бегут в первой трети — «всё хорошо, стартанули — уже не плохо!»

Трасса делает небольшую петлю по деревне и участники снова пробегают через стартовый створ уже окончательно убегая к вершине. Теперь спуск только после 3000 набора.

Пробегают лидеры, «форца, форца!» — стараюсь блеснуть своим итальянским! «Браво рагацци!» — выдаю на бис. Пробегают первые женские команды. Наших нет. 5.. 6.. команда. Всё ещё нет. Не успеваю начать волноваться, как появляется Оксана, за ней Надя. Бегут, бегут в гору. Некоторые тут уже идут пешком. Примерно 7-8 место, если не ошибся в подсчетах. Фотографирую девчонок. Кричу что-то ободряющее! Оксана улыбается — сегодня её день! Продолжаю что-то кричать «в спину», стараясь перекричать толпу зрителей. Всё, убежали.

Быстро забегаю в отель — здесь нормальный интернет. Нужно разместить фото со старта. В России многие переживают за девчонок.

30 минут со старта. Я уже в кабине канатной дороги. Припал носом к стеклу — пытаюсь высмотреть жёлтую футболку среди густой зеленой листвы — тщетно. Поднимаюсь до 2000, тут первая пересадка, но мне пока рано выше. Мимо меня снова пробегают лидеры — движения плавные, быстрые. Ничего лишнего из снаряжениях. Худые и красивые.

Вижу розовые комбинезоны — первая женская связка проносится мимо меня. Молча провожаю их взглядом. Сегодня я поддерживаю только своих девчонок. Вторая команда через несколько секунд. За ней ещё одна. Четвёртая, пятая, шестая. Все очень красивые.

Скайраннинг вообще красивый вид спорта, но тут все команды как на подбор — взгляд не оторвать.

Развожу руки в стороны, машинально спрашивая «почему так долго?» и сам же всё понимаю по ответному движению Нади: «вот так пока» — пожимает она плечами. И все это на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. Они только-только появились из леса, а мы уже успели обменяться жестами. Надя впереди, работает ровно, но лицо.. Щеки и глаза впали, кожа обтянула скулы. Не знаю что там произошло за первые 800 метров подъема на Наде они дались слишком трудно. Позже она расскажет, как её тошнило, что кружилась голова и просто была дикая слабость. Рассказала, как хотели сойти уже через 20 минут после старта. Как дрожали руки и ноги. Как хотелось всё бросить. Но нет. Только не сегодня!

Говорю девчонкам, какие они молодцы, что гонка только началась и всё ещё впереди. Но сам понимаю, что пока слишком тяжело. Кричу им, что буду ждать на 3200. Забегаю в кабину канатной дороги, нас двое. Компанию мне составляет ещё один болельщик из Польши. Обмениваемся с ним парой дежурных фраз. Он поддерживает своих друзей — смешанную команду. Сказал, что пока хорошо идут. Рассказал ему про девчонок, про Эльбрус, про Борус — получил в ответ несколько одобрительных фраз и жестов. Поляки всегда знали толк в высоте и горах.

Звучит резкий будильник звонок — подъезжаем к станции. Выбегаем с моим новым другом и наперегонки движемся до пункта питания. Проигрываю конечно, моя новая травма совершенно против таких нагрузок. Добредаю до толпы болельщиков, занимаю место получше и начинаю ждать команду мечты. Друг за другом пробегают лидеры. Толпа кричит на взрыв. Атмосфера волшебная — синее небо, снежные пики, красивые спортсмены. Готов остаться здесь навсегда и просто впитывать эту энергию.

Особенно оживляются болельщики, когда в поле зрения появляются женские связки. Вот где настоящие эмоции. Мужики бегут как Машины — четко и без лишних движений. У девушек же всё можно прочитать на лице и в глазах.

Немного отвлекаюсь на осмотр ближайших вершин. Как же они прекрасны — скалы, лёд, снег, солнце. Как же хочется сейчас бежать по этой трассе к вершине. Сколько было сделано тренировок для этой цели. Но вселенная решила по другому и её мнение не совпадает с моим. Может быть она права, в любом случае в этот раз у меня не получилось с ней поспорить.

Рёв толпы возвращает меня в реальность. Так громко поддерживают только девушек проноситься у меня в Голове. Стараюсь высмотреть объект и с радостью вижу такую родную желтую футболку и хвостик волос собранный в аккуратный хвостик — Надя. Чуть сзади вижу Оксану, которая пытается сделать несколько фото своим телефоном. Уже понятно, что Надя ещё не ожила. И темп в команде слишком разный.

Включаюсь в поддержку, кричу так громко, как только могу. Надя наваливается на палки всем телом. Падает на них прикладном шаге. Слишком тяжело.

«Девчонки — умницы! Вы в десятке, всё ещё возможно! Надо потерпеть!»

«Надо потерпеть» — это скорее к Наде. Лицо изменилось. Щеки и глаза впали. Понимаю, что очень тяжело. Слишком тяжело.

Пока девчонки связываются веревкой, помогаю набрать в бутылки воду приношу батончики с со стола пункта питания.

Стараюсь ободрить: «Еще немного, выше будет легче». «Меня снова вырвало, голова кружиться» — выдавливает из себя Надя. Отвечаю что-то ободряющее. Сейчас трудно найти подходящие слова. Да они и сами всё знают лучше меня.

Обнимаемся на удачу. Отпускаю подруг на вершину. Связанные одной веревкой — они теперь одно целое. Если упадёт одна то упадёт и другая. Вдвоём навсегда! Ну или хотя бы до вершины.

Вспоминаю как вечером перед стартом мы с Надей сидели на балконе нашей гостиницы и разговаривали обо всем на свете. Надя сказала, что ей немного трудно с Оксаной. Что они не совпадают во многих моментах. И что она сильно устала от поездки.

Глядя как эта двойка без каких либо раздумий доверяет свои жизни друг другу и без всякого нытья просто устремляется к вершине, я понял, что вот это и есть — настоящее. Временные переживанию сотрутся и забудутся, маски спадут. Но горы расставляют всё на свои места. По всему было видно — это настоящая команда, и эти девчонки действительно уважают друг друга. И ближе подруги сейчас просто не найти.

В этих мыслях я доезжаю до гостиницы — выкладываю промежуточные результаты. Выпиваю кофе и уже через несколько минут снова держу курс на верх. Знакомая канатная дорога, знакомые «канатчики» — улыбаемся друг другу, они всё понимают, знакомые пересадки и переходы между очередями дороги. Добредаю до 3200, болельщиков уже не так много. Но сейчас как раз самое интересное — команды бегут вниз, именно бегут! Сколько же эстетики в этом, сколько красоты. И конечно девушки вне конкуренции. Спортивные девушки прекрасны. И не своими телами, а своей страстью и своими горящими глазами. Эти глаза я увидел за метров 200 до пункта питания. Наши! Мой! Родные!

Кричу так, что может быть меня услышали в Швейцарии. Надя услышав меня — разливается в улыбке. Я радуюсь ещё больше — улыбка это то чего так не хватало. Значит живём, значит пережили кризис, значит ещё поборемся. Теперь я узнаю те четкие и изящные движения, которые отличают и Надю и Оксану от других пытающихся бежать в высоких горах. Вижу что эта команда в своей тарелке, высота из территория и она напитала их ноги какой то беговой магией. И сейчас они несутся быстрее ветра на пути к своему финишу.

«Вы как?» — спрашиваю я и одновременно пытаюсь справиться с веревкой связывающей девчонок. «Хорошо, но несколько раз сглупили!» отвечает Надя. По голосу понимаю, что это уже совсем другой спортсмен. Это тот кто может сделать больше чем он думал о себе, что-то великое если хотите.

Наконец справляюсь с веревкой, закидываю её в рюкзак Оксане и не нахожу более емких и подходящих слов чем одинокое «удачи!». Команда мечты кривые в ответ и убегает на спуск. Молча, целеустремлённо, без лишних мыслей — как уходят в последний бой, как уходят на подвиг.

У меня же свой бой — нужно успеть на подъёмник, который спустит меня на километр вниз, чтобы я смог подбодрить подруг уже заключительный и решающий раз. Хромаю до до станции «канатки», попутно озираясь вокруг — слева Италия, справа Швейцария позади Монте-роза. Какой же у нас красивый спорт ещё раз убеждаюсь.

Всего 5 минут и я уже в зоне леса, вокруг альпийские луга и яркие цветы, которые с интересом наблюдают за соперничеством людей и горы — наклоняясь в строну каждой пробегающей команды, показывая своё немое уважение.

Занимаю место на холме и сразу же вижу Оксану — бежит стремительно и агрессивно, очень хорошая скорость. Чуть сзади, в метрах двадцати бежит Надя. Она выглядит немного тяжелее, но терпит. Как же ей сейчас трудно. Оксана пробегает мимо, обмениваемся взглядами и улыбками. Говорю ей что до следующей команды 2 минуты, что они молодцы и всё хорошо делают. Когда Надя поравнялась со мной я просто не смог найти подходящих слов. Да она и сама всё знает. Нужно выжимать из себя всё, нужно показать этой горе свои зубы, нужно сжать кулаки и бить, бить, бить свою слабость! Надя делает это с профессионализмом которому может позавидовать любой самый заслуженный спортсмен. Оксане очень повезло с напарницей на этой гонке.

«Терпи, немного осталось!» — кричу в её убегающую вниз спину. Но спина настолько напряжена, что мои слова отскакиваю от неё и улетают куда-то к вершинам заснеженных Альп.

Ну всё теперь только на финиш. Ещё одна кабина канатки, уже последняя на сегодня. Голова немного гудит от таких резких перепадов высоты. Но это небольшая плата, за то чтобы увидеть эти эмоции своими глазами.

На финише громкая музыка и по настоящему летнее солнце. Периодически толпа зрителей вырывается криком — встречая очередную команду финишеров. Финишировать здесь уже большой спортивный подвиг. И зрители понимают это прекрасно. Вообще в Европе знают цену таких испытаний и умеют болеть. В России подобное я встречал только на марафоне Конжак.

Щурюсь от солнца и рассматриваю уставшие лица нашей команды. Сидим с девчонками за финишной аркой в тени машины скорой помощи, для меня эта тень слишком мала. Оксана занята селфи. Надя ест песочный итальянский пирог с абрикосом. Какие же они сейчас женственные и настоящие. Я улыбаюсь и безмерно радуюсь за них обоих. 3 минуты назад они ворвались парящими птицами на финишную площадь, они летели и это было незабываемо. Идеальный финиш для идеальной гонки. Идеальной не в плане результата. Они могут лучше. В этот раз только пятое место. Идеальна же эта гонка была в контексте преодоления себя и проявления настоящего спортивного характера. Это была борьба с собой, с горой и соперниками.

Чтобы сделать такое нужно быть по настоящему страстным человеком. Никакие тренировки не научат ломать свои слабости через колено. Никакие тренировки не заставят вас идти дальше когда совершенно нет сил. Это либо есть в вас, либо нет. В Наде и Оксане это есть точно. Я сам это видел своими глазами. Чтобы показать свою страсть им пришлось упасть на самое дно. И выбраться из него было труднейшей задачей, почти не реальной. Но если ты что-то или кого-то по-настоящему любишь, ты сделаешь для этого дела или человека всё возможное. И даже немного больше.

.

Как с моста Влюбленных в Тюмени упала девушка, рассказ очевидца, — январь 2021 | 72.ru

Полицейские приходили и уходили, но в основном просто скучали и болтали. Рация время от времени просыпалась: «План «Перехват» — угон автомобиля на улице Береговой. «Рено-Логан» белый…», «Кафе такое-то — пьяный разбил стекло, хватается за нож». Следователь оторвался от бумаг: «Как же она у вас орет. ..»

Писал он долго и молча, лишь раз спросив, как называется улица на том берегу. Наконец предъявил мне для прочтения два листа. В принципе события были описаны близко к истине, хотя что-то он упустил, а часть просто придумал. Так появились слова «я дошел до улицы Береговой» (вот зачем он спрашивал ее название) и «скорая прибыла через пару минут». Я представил себе, как он снова всё переписывает, и решил просто подписать. В конце концов, какое всё это уже имело значение? Хотелось одного: просто вернуться домой.

Следователь попросил показать ему фото. «Я их сфотографирую». Я предложил их перебросить — там же метаданные: время, место и так далее. «Не, я просто сниму». И он действительно их переснял, сфотографировав своим телефоном экран моего. Потом попросил открыть данные со временем и снял их тоже. Цифровизация в действии.

К этому моменту ему переслали видео с камер на мосту. Он внимательно изучил его и серьезно посмотрел на меня: «Так о чём вы с ней говорили? Столько времени стояли рядом. О чём-то же говорили?» Видимо, одна минута — это действительно много. Он показал мне запись. Я вновь обратил его внимание на две фигуры, что прошли мимо: «Вот эти двое, они потом подходили». Реакции не последовало. Я начал понимать, почему они не стали никого вызывать и поспешили удалиться.

«Так вы точно не были знакомы?» Видимо, он тоже смотрел фильмы про расследования и уже вошел в роль. «Не планируете уезжать из города?» Получив отрицательный ответ, снова уткнулся в бумаги и процедил: «До свидания». Видимо, на следственном жаргоне это заменяет спасибо.

Я вышел на улицу. На часах было 18:30. У моста стояли обычные прохожие, некоторые смотрели вниз. Я пошел домой.

Вызывайте специалистов

Жена была в шоке. Не выдержала, позвонила знакомым специалистам — сначала психологу, потом заслуженному врачу, хорошо знакомому с работой судмедэкспертизы. Психолог сказала, что я действовал правильно: «Ни в коем случае нельзя к таким людям подбегать, а тем более хватать и тащить! Вряд ли у вас получится, скорее, просто спугнете, и последний шанс будет потерян. Нужно просто попробовать установить контакт. Если есть время, то вызвать специалистов».

Врач подтвердила: «Ваш муж действовал так, словно его этому учили. Нельзя никого хватать и бросаться — вряд ли удержите, а потом вас же еще обвинят в том, что это вы столкнули. В таких случаях вызывают специально обученных психологов, и они вступают в диалог. Но это помогает только если человек еще сомневается. Если он уже принял решение, его никто не остановит. Девушка надела ранец, значит, она уже приготовилась и всё решила. А то, что медики до нее добрались через полчаса, уже ничего не изменило — при падении с такой высоты образовалось столько переломов, что шансов у нее всё равно уже не было».

Вопросы

Есть ли у меня вопросы? Есть и немало.

Департамент здравоохранения сообщил, что вызов поступил в скорую в 16:11. Но я позвонил в 16:05. Почему потребовалось шесть минут на то, чтобы просто сообщить медикам: «Езжайте к пешеходному мосту, там девушка на льду»?

Мне звонили трижды, и каждый раз я подробно описывал место, давал ориентиры в виде речного судна поблизости и т. д. Почему обе машины экстренной помощи прибыли на правый, высокий берег, с которого нельзя спуститься к реке? И почему к ней вообще не предусмотрено никакого спуска, даже для экстренных служб?

Почему полицейские не знают элементарных правил оказания первой помощи? Если бы не мое замечание, они бы попытались поднять девушку, что категорически запрещено при множественных переломах. И почему никто не учит их, как вести себя в таких случаях? Все говорили про «бежать, хватать», но никто не сказал про «установить контакт». Быть может, теперь что-то изменится.

История девушки Энни Эрно: 9781609809515

Похвала

«Книги сведены к глубокой сути — не признанию, а своего рода личной эпистемологии. … Один из способов прочтения книги Эрно — это попытка понять этот непрозрачный, болезненный и важный процесс «становления». —Madeleine Schwartz, The New Yorker

«С 1970-х годов Эрно заняла особое место во французском литературном пантеоне благодаря своей способности не только раскапывать отдельные воспоминания, но и показывать тонкие способы их взаимодействия с ними. коллективный опыт….. Теперь читатели на английском понимают это ». —Laura Cappelle, The New York Times

« A Girl’s Story — это глубокое и прекрасное исследование неприступной стены, которую время возводит между собой, и тем, кем мы когда-то были. Я не знаю другой книги, которая так ярко иллюстрирует разочарования и соблазны этого барьера, а также нашу душевную боль и стремление преодолеть его. Анни Эрно — один из моих любимых современных писателей, оригинальный и правдивый.После прочтения одной из ее книг я месяцами хожу по ее миру ».
— Шейла Хети , автор книг Материнство, и Как следует быть человеку?

«Еще одно глубоко прочувствованное, бесстрашно честное исследование женских желаний, стыда и интеллектуальной страсти от несравненной Анни Эрно».
— Сигрид Нуньес , автор книги The Friend

«Эрно, одна из ведущих французских писателей современности, удачно скрывает свой позор. В ее письмах нет истерии или похоти; она подходит к своей истории точно, а не сентиментально. … Пересмотр болезненных периодов — не новая область для писателей, но Эрно извлекает из этого упражнения особую силу. По ее словам, «я наделена обширной памятью стыда, более подробной и неумолимой, чем любой другой, уникальным даром стыда». — Джумана Хатиб, The New York Times Book Review

«Написано в 2013 , хотя и выходит через несколько лет, A Girl’s Story предшествует «Мне тоже» как повествовательному жанру, но основная часть работ Эрно говорит о самой простой и, возможно, лучшей вещи, которую «Я тоже» предлагал женщинам.Это ее фундаментальная потребность: как помнить политически, в коллективной форме. . . . Через обширные особенности более чем 40 лет и 21 книги, почти все короткие, тематически ориентированные мемуары, Эрно фундаментально дестабилизировал и заново изобрел жанр во французской литературе. »–Одри Воллен, The Nation

« Энни Эрно пишет мемуары с такой щедростью и уязвимой силой, что мне трудно отделить мои собственные воспоминания от ее воспоминаний еще долго после того, как я закончил читать. В « A Girl’s Story » она описывает юность, полную страстей и стыда, эпоху внутреннего и внешнего унижения. Эрно мудро отправляется в серые области своих воспоминаний; она не пытается превзойти их власть или даже «понять» их, но прочно втиснуть их в этот ромб книги ».
— Кэтрин Лейси , автор Pew и The Answers

«В этом разрушительном, но обманчиво простом произведении автофиксации Энни Эрно прослеживает истоки своей личности как художника в разгар алжирской войны и потеря невинности на пороге женственности.Просеивая обломки своей памяти, она задается вопросом о ее природе: обладаем ли мы ею, конструируем ли мы, или смотрим на нее как на фотографию или как форму кино; может ли оно, долгое время подавленное, быть воскрешено и преобразовано в повествование — и где в таком акте заканчивается автор и начинается характер автора. «Какая вера движет ею, если не память — это форма знания?» — спрашивает она. В книге «История девушки » Эрно укрепляет свои позиции писателя невероятной глубины и изящества. ”
— Сара Джерард , автор книги Саншайн Стейт

История девушки ‹Литературный центр

Ниже приводится отрывок из книги «История девушки » Энни Эрно, переведенной Элисон Страйер. Многие считают Эрно самым важным литературным голосом Франции. Она выиграла Prix Renaudot за A Man’s Place и премию Marguerite Yourcenar за свои работы.Страйер — канадский писатель и переводчик.

Это было лето без каких-либо отличительных метеорологических особенностей, лето возвращения де Голля, нового франка и Новой республики, Пеле, чемпиона мира по футболу, Шарли Галла, победителя Тур де Франс, и истории Далиды . est une histoire d’amour .

Лето столь же необъятное, как и все они, пока часу не исполнится двадцать пять, когда они сжимаются до маленьких лет, которые мелькают все быстрее и быстрее, их порядок размывается в памяти, пока все, что остается, — это те, которые вызывают сенсацию, лето засуха и палящая жара.

Лето 1958 года.

Как и в предыдущие летние месяцы, небольшой процент молодых людей, наиболее состоятельных, уехал с родителями на Французскую Ривьеру, в то время как другие из той же группы учились в лицеях или частном колледже Сен-Жан-Батист-де-ла. -Salle, взял лодку из Дьеппа, чтобы отточить шесть лет заикания по-английски, прямо из руководства, ни разу не говорил. Еще одна группа — школьные учителя, лицеи и студенты университетов, у которых были долгие каникулы и немного денег — уехала присматривать за детьми в летние лагеря, расположенные по всей Франции, в особняках и даже в замках.Куда бы они ни пошли, девочки собирали запас одноразовых гигиенических прокладок и со смешанным страхом и желанием гадали, будет ли это лето, когда они впервые переспят с мальчиком.

Тем же летом тысячи военнослужащих покинули Францию, чтобы навести порядок в Алжире. Многие раньше никогда не бывали вдали от дома. В десятках писем они писали о жаре, джебеле, дуарах — палаточных деревнях — и неграмотных арабах, которые после ста лет оккупации все еще не говорили по-французски.Они прислали фотографии себя в шортах, улыбающихся с друзьями на сухом и каменистом ландшафте. Они были похожи на бойскаутов в экспедиции, почти как на отдыхе. Девочки не задавали мальчикам вопросов, как будто в «схватках» и «засадах», о которых сообщалось в газетах и ​​по радио, участвовали другие. Они считали нормальным, что мальчики исполняют свой долг, и (по слухам) прибегали к привязанным козам, чтобы удовлетворить свои физические потребности.

Они вернулись в отпуск, принесли ожерелья, руки Фатимы, медные подносы и снова ушли.Они спели Le jour où la quille viendra * на мелодию «Le jour où la pluie viendra» Жильбера Беко. Наконец, они действительно вернулись в свои дома по всей Франции и были вынуждены заводить других друзей, дев войны, которые не были на крови **, никогда не упоминали феллагов или криуй. *** Не в ногу со своим окружением, неспособные говорить, они не знали, хорошо или плохо то, что они сделали, и должны ли они испытывать гордость или стыд.

Фото с лета 1958 года отсутствуют.

Ни одного, в свой восемнадцатый день рождения, который она отметила в лагере, самая младшая из всех руководителей группы. Поскольку у нее был выходной, у нее было время съездить в город за бутылками игристого вина, бисквитными пальцами и апельсиновым печеньем Шамони, но лишь горстка людей остановилась у ее комнаты, чтобы выпить и перекусить, и быстро исчезла. . Возможно, ее уже сочли непригодной компанией или просто лишили интереса, так как она не принесла в лагерь ни пластинок, ни фонографа.

Из всех людей, которых она видела каждый день в лагере в S на Орне летом 58-го, кто-нибудь помнит ту девушку? Возможно нет.

Они забыли ее, как они забыли друг друга, когда они распались в конце сентября, вернулись в свои лицеи, педагогические колледжи, школы медсестер и физкультуры или присоединились к команде в Алжире, большинство из них были довольны тем, что провели каникулы таким образом как материально, так и морально вознаграждается заботой о детях. Но она, без сомнения, была забыта быстрее, как аномалия, нарушение здравого смысла, форма хаоса или абсурда, которой не имело смысла обременять их воспоминания.Она отсутствует в их воспоминаниях о лете 58-го, которые сегодня могут быть сведены к размытым силуэтам в бесформенной обстановке, или к картине «Негры, сражающиеся в подвале ночью», их любимой шутке лета, наряду с «Закрытым сегодня» ( «Я проходил мимо театра и увидел вывеску нового спектакля« Сегодня закрыто »).

Она исчезла из их сознания, из переплетенных представлений других, которые были там тем летом в Орне. Исчезла из сознаний тех, кто оценивал поступки и поступки, соблазнительная сила тел, ее тела, которые осуждали и отвергали ее, пожимали плечами или закатывали глаза, когда кто-то произносил ее имя, которое само по себе являлось объектом каламбура, придуманного мальчик, который напыщенно повторял, Энни, что говорит твое тело: Энни, qu’est-ce que ton corps dit? (певица Энни Корди, ха-ха!).

Навсегда забыты другими, которые растворились во французском обществе (или обществе где-то еще), вышли замуж, разведены или холосты, пенсионеры, дедушки и бабушки с седыми или окрашенными волосами: до неузнаваемости.

Я тоже хотел забыть эту девушку. Забудьте о ней по-настоящему, то есть перестаньте о ней писать. Перестань думать, что я должен написать об этой девушке, ее желании и безумии, ее идиотизме и гордости, ее голоде и ее крови, которая перестала течь. Мне никогда этого не удавалось.

В моем дневнике всегда были упоминания о ней — «девушка S», «девушка ’58». За последние двадцать лет я набросал «58» среди других своих книжных идей. Это вечно отсутствующий кусок, всегда откладываемый. Неизмеримая дыра.

Я никогда не выходил за пределы нескольких страниц, за исключением одного года, когда календарь точно совпадал с календарем 1958 года. В субботу, 16 августа 2003 года, я начал: «Суббота, 16 августа 1958 года. Я купил джинсы за 5000 франков в магазине. Мари-Клод, заплатившая 10 000 долларов в «Эльде» в Руане, и майку без рукавов с сине-белыми горизонтальными полосами.Это последний раз, когда я получу свое тело ». Я работал каждый день, быстро писал и старался, чтобы дата написания совпадала с соответствующей датой в 1958 году, детали которого я записал бессистемно, когда они пришли ко мне. Казалось, что это непрерывное ежедневное письмо к юбилею лучше всего подходит для очистки промежутка в сорок пять лет, как если бы этот ежедневный подход давал мне доступ к тому лету таким простым и прямым способом, как ходят из одной комнаты в другую.

Очень скоро я отстал в записи фактов.Поток слов и изображений буйствовал, расходясь во всех направлениях. Я не мог вписать время лета 58-го в свой дневник 2003 года — он постоянно ломал шлюзы. Чем дальше я продвигался, тем больше чувствовал, что на самом деле не пишу. Я мог ясно видеть, что эти страницы инвентаря должны будут изменить форму, но как именно, я не знал. Я и не пытался узнать. В глубине души я оставался погруженным в удовольствие разворачивать воспоминания за воспоминаниями. Я отказался от боли формы. После пятидесяти страниц я остановился.

Я тоже хотел забыть эту девушку. Забудьте о ней по-настоящему, то есть перестаньте о ней писать.

Прошло более десяти лет, одиннадцать лет, в результате чего число лет, прошедших с лета 1958 года, с войнами, революциями и взрывами на атомных электростанциях, выросло до пятидесяти пяти, и все это было забыто.

Время, которое мне предстоит, становится короче. Неизбежно будет последняя книга, так как всегда есть последний любовник, последняя весна, но нет знака, по которому их можно узнать.Меня преследует мысль о том, что я могу умереть, даже не написав о «девушке 58-го года», как я очень скоро стал ее называть. Когда-нибудь вспомнить будет некого. То, что эта девушка, а не другие опытные, останется невыясненным, будет прожито без причины.

Ни один другой писательский проект не кажется мне — я бы не сказал светлым или новым, и уж точно не радостным, но жизненно важным: он позволяет мне подняться над временем. Мысль о том, чтобы «просто наслаждаться жизнью» невыносима. Каждый миг, прожитый без писательского проекта, похож на последний.

Мысль о том, что я единственный, кто помню, что, я думаю, так и есть, очаровывает меня. Как будто я был наделен суверенной властью, явным превосходством над другими, находившимися там летом 58-го, завещанным стыдом, который я испытывал по поводу своих желаний, моих безумных мечтаний на улицах Руана, моей крови, которая перестала течь. течь в восемнадцать, как если бы я была старухой. Я наделен обширной памятью стыда, более подробной и неумолимой, чем любая другая, уникальным даром стыда.

Я понимаю, что цель вышесказанного — сметать все, что сдерживает меня, мешает мне прогрессировать, как что-то в дурном сне.Способ нейтрализовать шок начала, сделать решительный шаг, как я собираюсь сделать, и воссоединиться с девушкой 58-го года и другими, вернуть их туда, где они были летом того года, когда 1914 год был более поздним. чем 1958 год по отношению к сегодняшнему дню.

Я смотрю на черно-белое фото на удостоверение личности, вклеенное в буклет успеваемости, выпущенный школой монастыря Сен-Мишель д’Ивето для бакалавриата по классике, раздел C. гладкие контуры, прямой нос, слегка выступающие скулы, высокий лоб, частично прикрытый (возможно, чтобы уменьшить его высоту, хотя эффект немного странный) вьющейся челкой с одной стороны и завитком для поцелуя с другой.Остальные темно-каштановые волосы собраны в пучок. Есть только намек на улыбку, которую можно охарактеризовать как нежную, грустную или и то, и другое. Темный свитер с воротником-стойкой и рукавами реглан создает строгий и льстивый эффект рясы. В общем, красивая девушка с плохими волосами, излучающая некую мягкость (или это праздность?), И которая сегодня, можно сказать, выглядит «старше своего возраста», то есть семнадцати лет.

Чем дольше я смотрю на девушку на фото, тем больше кажется, что она смотрит на меня.Эта девушка я? Я ее? Чтобы быть ею, мне нужно

сможет решить физическую задачу и квадратное уравнение по математике.
Прочитать весь роман, помещенный в журнал Bonnes Soirées , каждую неделю.
мечтают пойти на настоящую вечеринку — sur-pat — наконец-то!
поддерживают продолжение французского Алжира.
чувствую, что серые глаза моей матери следят за мной повсюду.
еще не читал Бовуара, Пруста, Вирджинии Вульф и т. Д.
можно называть Анни Дюшен.

Конечно, мне также нужно было бы не обращать внимания на то, что ждет в будущем, на события лета 58-го, и развить мгновенную и полную амнезию в отношении моей собственной истории и истории мира.

Девушка на картинке — это не я, но и не вымышленное создание. Я не знаю никого другого в мире с такими обширными и неисчерпаемыми подробностями, что позволяет мне утверждать, например, что

, чтобы сделать фото на удостоверение личности, она пошла в студию фотографа на Place de la Mairie со своей большой подругой Одиль, однажды днем ​​во время февральских каникул. , а мягкость ее взгляда — результат близорукости — она ​​сняла очки с линзами из-под колы.
В левом углу рта виднелся шрам в форме когтя, невидимый на фото, результат падения на осколок бутылки в возрасте трех лет
ее свитер от Delhoume, оптового продавца галантереи в Фекаме, который поставляет в магазин ее матери носки, школьные принадлежности, одеколон и т. д., чей коммивояжер появляется дважды в год с ящиками образцов, которые он распаковывает на одном из столиков в кафе, всегда тот же толстый продавец в костюме и галстуке, который накрутил ей волосы в тот день, когда заметил, что у нее то же имя, что и у популярной певицы. Энни Корди, которая поет «La fille du cow-boy».

И так до бесконечности.

Никто, кроме этой девушки, так основательно не заполнил мою память. И у меня нет других воспоминаний, кроме ее, чтобы представить мир пятидесятых, мужчин в дафлкотах и ​​баскских беретах, передних приводов, песню «Étoile des neiges», преступление отца Уруффа, Фаусто Коппи и оркестр Клода Лютера, с которым можно увидеть вещи и людей в свете их изначальной реальности, реальности того времени.Девушка на фотографии — незнакомка, которая поделилась со мной своими воспоминаниями.

Тем не менее, я не могу сказать, что у меня нет ничего общего с ней сейчас или с тем человеком, которым она станет следующим летом, судя по жестоким страданиям, которые я испытал при чтении The Beautiful Summer Чезаре Павезе и Dusty Answer Розамонд Леманн и после просмотра следующих фильмов, названия которых я почувствовал необходимость перечислить перед тем, как начать писать:

Ванда , Любовь — моя профессия , Сью, потерянная на Манхэттене , Девушка с чемоданом и После Люсии , которую я только что видел на прошлой неделе.

Когда я смотрю эти фильмы, мне кажется, что меня похитила девушка с экрана, и я больше не была той женщиной, которой я являюсь сегодня, а девушкой лета 58-го. Она настигает меня, останавливает дыхание и на мгновение заставляет меня чувствовать, что меня больше нет за пределами экрана.

У этой девушки 1958 года, которая на расстоянии пятидесяти лет способна всплыть на поверхность и спровоцировать мой внутренний крах, должно быть, внутри меня есть скрытое, неукротимое присутствие. Если реальное — это то, что действует, производит эффекты, как в словарном определении, эта девушка — не я, а реальная внутри меня — своего рода реальное присутствие.

В таком случае, могу ли я растворить девушку 58 года и женщину 2014 года в одном «я»? Или действовать, если не самым точным (субъективная оценка), но, безусловно, наиболее рискованным, то есть отделить первое от второго с помощью слов «она» и «я», чтобы представить факты и дела в максимально возможной степени, и делать это самым жестоким способом: как люди, которые мы слышим, говорящие о нас через дверь, обращаясь к нам как она или он , что заставляет нас чувствовать мы умираем на месте.

*

Разнообразие пробелов между абзацами сделано автором намеренно.

Fitzcarraldo Editions

Опубликовано 7 апреля 2020 г. (Великобритания и Ирландия) | Опубликовано Seven Stories Press в другом месте
Французская мягкая обложка с клапанами, 152 страницы

Есть существа, которых ошеломляет реальность других, их манера говорить, скрещивать ноги, закуривать сигарету.Они погрязли в присутствии других. Однажды, или, скорее, однажды ночью, они унесены желанием и волей одного Другого. Все, что они думали о себе, исчезает. Они растворяются и наблюдают, как их отражение действует, подчиняется, вовлекается в ход неизвестных событий. Они следуют за волей Другого, который всегда на шаг впереди. Они никогда не догоняют.

Нет подчинения, нет согласия, только отупение от реального. Все, что можно сделать, это повторить «это не может происходить со мной» или «это происходит со мной», но в случае, «меня» больше нет, оно уже изменилось.Все, что остается, — это Другой, хозяин ситуации, каждого жеста и последующего момента, который только он предвидит.

Затем Другой уходит. Вы перестали его интересовать. Он бросает вас с настоящим, например, с испачканным нижним бельем. Все, что его волнует, — это свое время сейчас, а вы одиноки со своей привычкой подчиняться, которую уже трудно избавиться: один во времени, лишенном хозяина.

И тогда для других будет детской забавой обойти вас, прыгнуть в пустоту, которой вы являетесь, и вы ни в чем не отказываетесь им — вы едва чувствуете их присутствие.Вы ждете, пока Мастер украсит вас своим прикосновением, хотя бы еще раз. Однажды ночью он это сделает, с абсолютным превосходством, о котором вы просили его всем своим существом. На следующий день его больше нет, но это уже не имеет значения. Надежда снова увидеть его стала для вас причиной жить, надевать одежду, улучшать свой ум и сдавать экзамены. Он вернется, и на этот раз вы будете достойны, более чем достойны его. Он будет поражен переменой в вашей красоте, ваших знаниях и самоуверенности по сравнению с тем, что было у неясного существа, которым вы были раньше.

Все, что вы делаете, — это Мастер, которого вы тайно выбрали для себя. Но, работая над улучшением своей самооценки, незаметно, неумолимо, вы оставляете его позади. Вы понимаете, куда завела вас глупость, и больше никогда не хотите его видеть. Вы клянетесь забыть обо всем и никому об этом не говорить.

(…)

Софинансируется программой Европейского Союза «Креативная Европа»

«Я тоже хотел забыть эту девушку.Забудьте о ней по-настоящему, то есть перестаньте о ней писать. Перестань думать, что я должен написать об этой девушке, ее желании и безумии, ее идиотизме и гордости, ее голоде и ее крови, которая перестала течь. Мне никогда этого не удавалось ». В своей последней книге A Girl’s Story Энни Эрно возвращается к лету 1958 года, когда она работала инструктором в летнем лагере в Нормандии, и рассказывает о первой ночи, которую она провела с мужчиной. Когда он уходит, она понимает, что подчинила свою волю его воле, и обнаруживает, что она рабыня без хозяина.Теперь, шестьдесят лет спустя, она обнаруживает, что может стереть прошедшие годы и вернуться к этой молодой женщине, которую она хотела полностью забыть. В сочинении A Girl’s Story , которое оживляет ее неизгладимые воспоминания о том лете, Эрно обнаруживает, что здесь было жизненное, жестокое и мрачное начало ее писательской жизни, построенной на стыде, насилии и предательстве.

Irish Times Книги года 2020

«Эрно — необычный мемуарист: она не доверяет своей памяти… Эрно не столько раскрывает прошлое — она ​​не претендует на авторитетный доступ к нему — сколько раскрывает его ».
— Мадлен Шварц, жительница Нью-Йорка

«Глубокое и прекрасное исследование неприступной стены, которую время воздвигает между нами, и тем, кем мы когда-то были. Я не знаю другой книги, которая так ярко иллюстрирует разочарования и соблазны этого барьера, а также нашу душевную боль и стремление преодолеть его. Анни Эрно — один из моих любимых современных писателей, оригинальный и правдивый.После прочтения одной из ее книг я месяцами хожу по ее миру ».
— Шейла Хети, автор книги « Материнство »

«Еще одно глубоко прочувствованное, бесстрашно честное исследование женских желаний, стыда и интеллектуальной страсти от несравненной Анни Эрно».
— Сигрид Нуньес, автор книги The Friend

«Энни Эрно пишет мемуары с такой щедростью и уязвимой силой, что мне трудно отделить мои собственные воспоминания от ее воспоминаний спустя долгое время после того, как я закончил читать.В « A Girl’s Story » она описывает юность, полную страстей и стыда, эпоху внутреннего и внешнего унижения. Эрно мудро отправляется в серые области своих воспоминаний; она не пытается превзойти их власть или даже «понять» их, но прочно втиснуть их в этот ромб книги ».
— Кэтрин Лейси, автор Pew

«В A Girl’s Story Эрно укрепляет свою позицию писателя огромной глубины и изящества».
— Сара Джерард, автор книги Sunshine State: Essays

«Пересмотр болезненных периодов — вряд ли новая территория для писателей, но Эрно извлекает из этого упражнения особую силу.’
— Нью-Йорк Таймс

«Эрно унаследовал роль летописца де Бовуара целому поколению».
— Маргарет Драббл, New Statesman

«Изысканная элегия»
— Irish Times

‘Несмотря на то, что A Girl’s Story опьяняюще специфичен в отношении времени и места, это также история, которая принадлежит любому количеству самосознательно умных девушек с аппетитом и без всякого ума, которые должны, как Эрно, считаться с путями сексизма и сексуальность.Но это прежде всего личное. Вернув себе девочку, которой она была, Эрно становится ее собственным Орфеем. ‘
— Spectator

«Чтение Анни Эрно вспоминает пьянящую компанию Ферранте и Бовуар. Эти писатели приветствуют меня, приглашенные в свои миры возвращением давно похороненных воспоминаний и ощущений, которые глубоко и быстро, часто болезненно, снова разжигаются и возвращаются к жизни, иногда жестоко, словами на странице ».
— Лос-Анджелес Обзор книг

«Книга — прекрасное созерцание желания, памяти, времени и самого себя.’
— Книжный бунт

«Рассказ Эрно о женском опыте освежающе откровенен и — с его деликатно взвешенными приливами и отливами, его моментами тихого размышления и внезапными сдвигами вольты — безупречно переведен Элисон Л. Страйер.»
— 3: AM Magazine

«Немногие из ныне живущих писателей использовали эту форму так эффективно; Эрно делает для внутренней памяти то же, что Светлана Алексиевич сделала для социальной памяти. Настоящий подвиг ».
— Джейн Грэм, The Big Issue

Анни Эрно родилась в 1940 году и выросла в Нормандии, училась в Руанском университете, а затем преподавала в средней школе.С 1977 по 2000 год она была профессором Национального центра корреспонденции. Ее книги, в частности A Man’s Place и A Woman’s Story , стали современной классикой во Франции. The Years выиграла Prix Renaudot во Франции в 2008 году, Premio Strega в Италии в 2016 году и вошла в шорт-лист Международной премии Мана Букера в 2019 году. В 2017 году Анни Эрно была удостоена премии Marguerite Yourcenar за работу всей ее жизни.

Элисон Л.Страйер — канадский писатель и переводчик. Ее работы были включены в шорт-лист Премии генерал-губернатора в области литературы и перевода, Гран-при Ливра Монреаля и вошли в лонг-лист Премии Альбертины. Ее перевод The Years был удостоен французско-американской премии 2018 года, номинирован на премию Man Booker International в 2019 году и награжден премией Уорвика для женщин-переводчиков, присуждаемой как автору, так и переводчику.

Десять классических историй для девочек 12 и 13 лет

Двенадцатилетние и тринадцатилетние девочки формируют собственные системы ценностей, а затем проверяют их, чтобы увидеть, будут ли они работать в реальной жизни.Истории для 12-13-летних девочек должны побуждать девочек поставить себя на место героинь и подумать о том, что они могли бы сделать в тех же обстоятельствах. Эти классические истории для девочек 12-13 лет — увлекательные приключения, которые останутся с вашими девушками еще долго после того, как они перевернут последнюю страницу.

1. Песня Нори Райан

Действие происходит во время ирландского картофельного голода в конце 1840-х годов. Песня Нори Райан — это история борьбы 12-летней девочки за преодоление голода и бедности, когда казалось, что все работает против нее. Песня Нори Райана предлагает нам уникальную возможность забраться на место другого человека и испытать историю его глазами.

2. Фотографии Холлис Вудс

Холлис Вудс, 12-летняя девочка, потерялась в современной системе патронатного воспитания. Она отчаянно мечтает о доме и семье, но боится открыть свое сердце после стольких отказов. Когда Холлис оказывается на попечении пожилого учителя рисования, она открывает секрет, который не только заставит ее взять на себя роль воспитателя, но и откроет сильные стороны, о которых она не знала.Эта трогательная книга прекрасно написана.

3. Энн из Зеленых Мезонинов

«Анна из Зеленых крыш» — это очаровательная и беззаботная история девочки-сироты, которая пришла благословить пожилую сестру и брата, которые предлагают ей дом и любовь. Энн восхищает девушек всех возрастов своей отвагой, решительностью, вспыльчивым характером и склонностью попадать в веселые ситуации.

4. Мисти из Чинкотиг

Двое детей влюблены в диких лошадей на острове Ассатиг, но особенно в одного — «Призрака».Когда ее наконец поймают, дети сделают все, чтобы стать ее хозяевами. Но сможет ли кто-нибудь когда-нибудь по-настоящему владеть этой дикой лошадью? Маргарита Генри — автор многих книг о лошадях, большинство из которых основано на реальных историях и реальных лошадях.

5. Клубничная девочка

Strawberry Girl, исторический художественный рассказ, действие которого происходит в начале 1900-х годов, рассказывает о том, как десятилетняя девочка и ее семья поселяются на «границе» Флориды. Они борются с суровым климатом, бедностью и свободным выпасом скота своих соседей, чтобы построить ферму и выращивать урожай для продажи.И хотя они могут успешно выращивать клубнику, удастся ли им когда-нибудь подружиться со своими трудными соседями? Эта история действительно включает случаи пьянства и незначительного насилия соседа, а также мягкие нецензурные выражения и использование слова «Lordy».

6. Остров Голубых дельфинов

Карана — 12-летняя девочка из числа коренных американцев, которая осталась на маленьком острове у побережья Калифорнии, когда все ее люди эмигрировали на материк после катастрофы.Это приключенческая история о силе, выживании и преодолении трудностей, основанная на реальных событиях в истории о потерянной женщине из Сан-Николаса.

7. Из перепутанных досье миссис Бэзил Э. Франквайлер

Клаудия из большой семьи, и ее недооценивают. Итак, она решает сбежать. Однако ей не нравится мысль о том, чтобы «обойтись без каких-либо удобств», поэтому она забирает своего младшего брата (у которого есть деньги) и убегает в Музей искусств Метрополитен. Смогут ли двое детей надолго прятаться в большом музее?

8.Год Мисс Агнес

Школа отличается от однокомнатной школы на Аляске в 1940-х годах. Обучение затруднено, поскольку учителя часто приходят и уходят, и ожидается, что дети будут помогать по хозяйству по дому, а образованию придается мало значения. Мисс Агнес, новая учительница, справится с этой задачей и готова научить детей не только тому, что обучение может быть увлекательным, но и тому, что могут учиться все , даже дети с физическими недостатками.

9. Миссис Фрисби и крысы из NIMH

МиссисФрисби, бедная овдовевшая мышь, готова на все, чтобы спасти своего тяжело больного сына от смерти. У его жизни есть только одна надежда — что стая чрезвычайно умных лабораторных крыс поможет ей переехать в ее дом, прежде чем садовый плуг его разрушит. На первый взгляд, это забавная приключенческая история, но в этой книге также есть глубокий подтекст. (Крысы хороши? Они герои? Или они только своекорыстны?)

10. Знак бобра

Тринадцатилетний Мэтт находит помощь от неожиданного друга, когда он остается один, чтобы заботиться о семейной усадьбе в пустыне.Это увлекательная история о мужестве, дружбе и умении уважать и ценить людей разных культур.

Какие книги вы бы порекомендовали девочкам 12 и 13 лет? Буду рад услышать ваши предложения. Прокрутите вниз, чтобы оставить комментарий.

Атрибуция фотографии: Авторские права: / 123RF Stock Photo

Сюжетных кукол для девочек | Американские куклы для девочек

Story | американская девушка
перейти к содержанию

Взрослые

Купите наш ассортимент кукол, книг и многого другого, что поможет создать девочек с сильным характером.

Магазин

Девочки

Откройте для себя забавные игры, видеоролики и другие занятия, которые вдохновят ваше воображение.

Играть

{{/если}}

{{#consumerLoyalty}}
{{#if @root.индикатор}}

{{#each tierConfigs}}

• {{tierName}}

{{/каждый}}

{{/если}}
{{#if @ root.userPts}}

{{#if LoyaltyPointCount}} {{LoyaltyPointCount}} {{else}} 0 {{/ if}}

{{LoyaltyPointCount}} ВАШИ ОЧКИ
{{LoyaltyTierCode}} УРОВЕНЬ

{{/если}}
{{#if @root.nextRewardPts}}

{{#if NextRewardPoint}} {{NextRewardPoint}} {{else}} 0 {{/ if}}

{{#if NextRewardPoint}} {{NextRewardPoint}} {{else}} 0 {{/ if}} ОЧКОВ ДЛЯ СЛЕДУЮЩЕГО
НАГРАДА 10 $

{{/если}}
{{#if nextBadge}}
{{#if @ root.nextBerry}}

$ {{roundOffValue NextTierAmount}}

$ {{roundOffValue NextTierAmount}}
ДОСТИГНУТЬ
{{nextBadge}}

{{/если}}
{{/если}}
{{/ consumerLoyalty}}
{{#with consumerPromotions.[0]}}
{{#if @ root.recentExpirePromo}}

{{PromotionType}}

Опыт: {{PromotionExpiryDate}}

Выкупать

Применяемый

Опыт: {{PromotionExpiryDate}}

{{/если}}
{{#if @ root.showRewardsBtn}}

{{/если}}
{{/с участием}}

{{еще}}

{{/если}}

{{/каждый}}

J58O9ZQ92CVD2JUI

https: // cdn1.affirm.com/js/v2/affirm.js

Последний шанс сэкономить!

Возраст: 5+

Все продажи в аутлете Last Chance являются окончательными

Извините, возврату и обмену нет.

Извините, возврату и обмену нет.

FLL19_Story_Puppets_Girls_1
https://mattel.scene7.com/is/image/Mattel/FLL19_Viewer

FLL19

caSUGpboNSWRoVaSAT8JPxQnl85GzPI3z6BiMaSKqeFds

Мы надеемся, что вам и вашей девушке понравится покупка от American Girl.Если по какой-либо причине вы этого не сделаете, мы постараемся найти способ исправить это — с помощью обмена, товарного кредита или возврата денег в течение двух лет с момента покупки. Будьте уверены, мы сделаем все возможное, чтобы позаботиться о вас, но время от времени мы не принимаем возврат. Плата за доставку и обработку не возвращается.

Добавить в корзину

Проверить доступность в магазинеПроверить доступность в магазине

Проверить наличие в магазинеCharlotte (SouthPark Mall) Чикаго (Water Tower Place) Колумбус (Easton Town Center) Даллас (Galleria Dallas) Хьюстон (Memorial City Mall) Лос-Анджелес (The Grove) Майами (The Falls) Нашвилл (CoolSprings Galleria) Нью-Йорк (Rockefeller) Plaza) Орландо (Торговый центр Флориды) Район залива Сан-Франциско (торговый центр Стэнфорд) Вашингтон, округ Колумбия.К. (Тайсон Корнер Центр)

в этом магазине по адресу

Позвоните, чтобы подтвердить, что этот товар есть в наличии, и что это место открыто и / или предлагает возможность вывоза у обочины.

Оценки и отзывы покупателей

Хотите персонализировать свою куклу

{{#each this}}
{{#если это.singleNochild}}

{{{это имя}}}

$ {{this.price.offerPrice.value}}

{{/если}}
{{#если это.singleWithchild}}

$ {{this.price.offerPrice.value}}

{{#each childProducts}}
{{#если это.notBothSku}}

{{/если}}
{{/каждый}}

ошибкаПожалуйста, выберите вариант

{{/если}}

{{#если это.hasMultiItems}}
{{#if this.childProducts}}

$ {{this.price.offerPrice.value}}

{{#each childProducts}}
{{#если это.notBothSku}}

{{/если}}
{{/каждый}}

ошибкаПожалуйста, выберите вариант

{{еще}}

{{{это.название}}}

$ {{this.price.offerPrice.value}}

ошибкаПожалуйста, выберите вариант

{{/если}}

{{/если}}
{{/каждый}}

Добавить в куклу
Нет, спасибо

{{#each newproductData}}

• {{{productName}}}

  {{#if age}}

  Возраст:
  {{age}}

  {{/если}}

  {{#if size}}

  Размер:
  {{размер}}

  {{/если}}

  {{#if color}}

  Цвет:
  {{цвет}}

  {{/если}}

  {{#if salePrice}}
  $ {{salePrice}}
  {{/если}}
  {{#if listPrice}}
  $ {{listPrice}}
  {{/если}}
  {{#if DiscountPrice}}
  Вы экономите {{DiscountPrice}} $
  {{/если}}

  {{#if inventoryStatus}}
  {{inventoryStatus}}
  {{/если}}
  {{#if inventoryStatus}}
  {{backorderdate}}
  {{/если}}

  {{#if isParentData}}
  {{#if @root.newaddonData}}

  Дополнительные услуги

  {{#each @ root.newaddonData}}

  {{/каждый}}

  {{/если}}
  {{/если}}

{{/каждый}}

{{#если это.newminiCartData.freeshipping}}

Добавьте $ {{newminiCartData.freeshippingAmount}}, чтобы получить бесплатную доставку

{{еще}}

Поздравляем, для вашего заказа предусмотрена бесплатная доставка

{{/если}}

Итого (элементов: {{newminiCartData.cartQuantity}})
$ {{newminiCartData.Весь заказ}}

{{/если}}

• {{{giftCardData.productName}}}

  {{#if giftCardData.цена}}
  $ {{giftCardData.price}}
  {{/если}}

  {{giftCardData.avilibility}}
  {{#if giftCardData.backDate}}
  {{giftCardData.backDate}}
  {{/если}}

{{#если это.newminiCartData.freeshipping}}

Добавьте $ {{newminiCartData.freeshippingAmount}}, чтобы получить бесплатную доставку

{{еще}}

Поздравляем, для вашего заказа предусмотрена бесплатная доставка

{{/если}}

Итого (элементов: {{newminiCartData.cartQuantity}})
$ {{newminiCartData.Весь заказ}}

{{/если}}

{{! — Запускается базовый набор Sku Bundle -}}

{{productDetails.imageLink}}

{{productDetails.productCalloutAttribute}}

{{{productDetails.skuName}}}

Возраст: {{productDetails.marketingAge}}

{{productDetails.productReviewRatingSR}} звезд

{{#if productDetails.listPrice.offerValue}}
$ {{productDetails.listPrice.offerValue}}
Фактическая цена составляет $ {{productDetails.listPrice.value}}
Вы экономите $ {{productDetails.listPrice.difference}} ({{productDetails.listPrice.percentage}}%)
{{еще}}
$ {{productDetails.listPrice.value}}
Фактическая цена составляет $ {{productDetails.listPrice.value}}
Вы экономите $ (%)

{{/если}}

{{#each productDetails.experienceFragmentHtml}}
{{{это}}}
{{/каждый}}

{{#if productDetails.clothingColor}}

{{/если}}
{{#if productDetails.clothingSize}}

{{/если}}

Добавить в корзину

Наша гарантия

Получите возврат, кредит или обмен, если вы не в восторге.

Нил Гейман | крутые штуки | рассказы | как разговаривать с девушками на вечеринках

«Давай, — сказал Вик. «Это будет здорово».

«Нет, не будет», — сказал я, хотя проиграл этот бой несколько часов назад и знал это.

«Это будет великолепно», — в сотый раз сказал Вик.«Девочки! Девочки! Девочки!» Он усмехнулся с белыми зубами.

Мы оба ходили в школу для мальчиков на юге Лондона. Хотя было бы ложью сказать, что у нас не было опыта общения с девушками — у Вика, похоже, было много подруг, а я поцеловал троих подруг своей сестры — я думаю, было бы совершенно верно сказать, что мы оба в основном разговаривал с другими мальчиками, взаимодействовал с ними и только по-настоящему понимал их. Во всяком случае, я это сделал. Трудно говорить за кого-то другого, а я не видел Вика тридцать лет.Я не уверен, что знал бы, что ему сейчас сказать, если бы знал.

Мы шли по улочкам, которые раньше переплетались в грязном лабиринте за станцией Ист-Кройдон — друг рассказал Вику о вечеринке, и Вик был полон решимости пойти, нравится мне это или нет, а я не пошел. Но моих родителей не было на той неделе на конференции, и я был гостем Вика в его доме, так что я шел рядом с ним.

«Все будет так же, как всегда», — сказал я. «Через час ты будешь где-нибудь целоваться с самой красивой девушкой на вечеринке, а я буду на кухне, слушать чью-то маму о политике, стихах или еще о чем-то.»

«Вам просто нужно с ними поговорить», — сказал он. «Я думаю, что это, вероятно, дорога в конце». Он весело махнул рукой, размахивая сумкой с бутылкой в ​​ней.

«Разве вы не знаете?»

«Элисон дала мне указания, и я написал их на листе бумаги, но оставил его на столе в холле. Хорошо. Я могу его найти».

«Как?» Во мне медленно зародилась надежда.

«Мы идем по дороге», — сказал он, как будто разговаривая с идиотом. «И мы ищем вечеринку.Легкий.»

Я посмотрел, но вечеринки не увидел: только узкие домики с ржавыми автомобилями или мотоциклами в забетонированных палисадниках; и пыльные стеклянные фасады газетных киосков, которые пахли инопланетными специями и продавали все, от поздравительных открыток и подержанных комиксов до журналов, которые были настолько порнографическими, что продавались уже запечатанными в полиэтиленовых пакетах. Я был там, когда Вик сунул один из тех журналов под свой свитер, но хозяин поймал его на тротуаре снаружи и заставил отдать его.

Доехали до конца дороги и свернули на узкую улочку с террасными домами. Летним вечером все выглядело очень тихим и пустым. «Это нормально для тебя», — сказал я. «Вы им нравитесь. На самом деле вам не нужно с ними разговаривать». Это было правдой: одна мальчишечья ухмылка от Вика, и он мог выбрать комнату по своему усмотрению.

«Нет. Не так. Тебе просто нужно поговорить».

Когда я целовал друзей своей сестры, я не разговаривал с ними. Они были рядом, пока моя сестра занималась чем-то еще, и они попали в мою орбиту, и я поцеловал их.Я не помню, чтобы я разговаривал. Я не знал, что сказать девушкам, и сказал ему об этом.

Они просто девушки, — сказал Вик. — Они не с другой планеты.

По мере того как мы ехали по повороту дороги, мои надежды на то, что вечеринка окажется неотвратимой, начали угасать: из дома впереди доносился тихий пульсирующий шум, музыка, приглушенная стенами и дверями. Было восемь вечера, не так уж рано, если тебе еще нет шестнадцати, а мы не были. Не совсем.

У меня были родители, которым нравилось знать, где я, но я не думаю, что родителей Вика это волновало.Он был самым младшим из пяти мальчиков. Это само по себе казалось мне волшебным: у меня было всего две сестры, обе моложе меня, и я чувствовал себя уникальным и одиноким. Сколько себя помню, я хотел брата. Когда мне исполнилось тринадцать, я перестал желать падающих звезд или первых звезд, но когда я захотел, брат был тем, чего я желал.

Мы пошли вверх по садовой дорожке, сумасшедшая мостовая вела нас мимо живой изгороди и уединенного розового куста к вымощенному галькой фасаду. Мы позвонили в дверь, и дверь открыла девушка.Я не мог бы сказать вам, сколько ей лет, что было одной из черт девочек, которую я начал ненавидеть: когда вы начинаете в детстве, вы просто мальчики и девочки, проходящие через время с одинаковой скоростью, а вы » Все пять, семь или одиннадцать вместе. А потом в один прекрасный день происходит крен, и девушки просто как бы бегут в будущее впереди вас, и они знают все обо всем, и у них есть менструации, грудь, макияж и бог знает что еще — для Я, конечно, не знал. Диаграммы в учебниках биологии не заменяли собой в прямом смысле слова молодых людей.И девочки нашего возраста были.

Вик и я не были молодыми людьми, и я начинал подозревать, что даже когда мне нужно было бриться каждый день, а не раз в пару недель, я все равно сильно отставал.

Девушка сказала: «Алло?»

Вик сказал: «Мы друзья Элисон». Мы познакомились с Элисон, с веснушками, оранжевыми волосами и злобной улыбкой, в Гамбурге, по обмену мнениями с немцами. Организаторы обмена прислали с нами несколько девочек из местной школы для девочек, чтобы сбалансировать пол.Девочки нашего возраста, более или менее, были хриплыми и веселыми, у них были более или менее взрослые парни с машинами, работой и мотоциклами, и — в случае одной девушки с кривыми зубами и в енотовидной шубе, которая рассказывала мне это, к сожалению, в конце вечеринки в Гамбурге, конечно же, на кухне — жена и дети.

«Ее здесь нет», — сказала девушка у двери. «Нет, Элисон».

«Не волнуйся», — сказал Вик с легкой ухмылкой. «Я Вик. Это Энн». Пауза, а затем девушка улыбнулась ему в ответ.У Вика была бутылка белого вина в полиэтиленовом пакете, извлеченная из кухонного шкафа его родителей. «Куда мне тогда положить это?»

Она стояла в стороне, пропуская нас. «Сзади есть кухня, — сказала она. «Положи это на стол вместе с другими бутылками». У нее были золотистые волнистые волосы, и она была очень красивой. В холле было темно в полумраке, но я видел, что она красива.

«Тогда как вас зовут?» — сказал Вик.

Она сказала ему, что это Стелла, и он ухмыльнулся своей кривой белой ухмылкой и сказал ей, что это должно быть самое красивое имя, которое он когда-либо слышал.Гладкий ублюдок. И что еще хуже, он сказал это так, как будто имел в виду.

Вик направился обратно, чтобы поставить вино на кухне, а я заглянул в гостиную, откуда доносилась музыка. Там были люди, которые танцевали. Вошла Стелла, и она начала танцевать, раскачиваясь под музыку, в полном одиночестве, а я смотрел на нее.

Это было на заре панка. На наших проигрывателях мы играли Adverts и Jam, Stranglers, Clash и Sex Pistols.На чужих вечеринках можно было услышать ELO, 10cc или даже Roxy Music. Может быть, какой-нибудь Боуи, если повезет. Во время обмена с Германией единственной пластинкой, о которой мы все смогли договориться, была пластинка Harvest Нила Янга, и его песня «Heart of Gold» прошла через поездку как припев: Я пересек океан ради сердца золото. . . .

Я не узнал музыку, играющую в гостиной.

Это немного походило на немецкую электронную поп-группу под названием Kraftwerk и немного на LP, который мне подарили на мой последний день рождения, странных звуков, издаваемых BBC Radiophonic Workshop.Тем не менее, у музыки был ритм, и полдюжины девушек в этой комнате осторожно двигались к ней, хотя я смотрел только на Стеллу. Она сияла.

Вик протиснулся мимо меня в комнату. Он держал банку лагера. «На кухне есть выпивка», — сказал он мне. Он подошел к Стелле и начал с ней разговаривать. Я не мог слышать, что они говорили из-за музыки, но я знал, что в этом разговоре для меня не было места.

Я не любил пиво, не тогда.Я пошел посмотреть, не хочу ли я чего-нибудь выпить. На кухонном столе стояла большая бутылка кока-колы, я налил себе пластиковый стакан и не осмеливался ничего сказать парочке девушек, которые разговаривали на освещенной кухне. Они были оживленными и очень красивыми. У каждого из них была очень черная кожа, блестящие волосы и одежда кинозвезд, и их акцент был чужим, и каждый из них был вне моей лиги.

Я бродил с колой в руке.

Дом был глубже, чем казался, больше и сложнее, чем модель, которую я себе представлял.Комнаты были недостаточно освещены — я сомневаюсь, что в здании была лампочка мощностью более 40 ватт — и каждая комната, в которую я вошел, была обитаемой: на моей памяти, населенными только девушками. Я не поднялся наверх.

Девушка была единственной обитательницей консерватории. Ее волосы были такими светлыми, что они были белыми, длинными и прямыми, и она сидела за стеклянным столом, сложив руки вместе, глядя на сад снаружи и сгущающиеся сумерки. Она казалась задумчивой.

«Вы не возражаете, если я сижу здесь?» — спросила я, жестикулируя чашкой.Она покачала головой, а затем пожала плечами, показывая, что ей все равно. Я присел.

Вик прошел мимо двери зимнего сада. Он разговаривал со Стеллой, но посмотрел на меня, сидящего за столом, охваченный застенчивостью и неловкостью, и открыл и закрыл руку, пародируя говорящий рот. Говорить. Верно.

«Вы отсюда?» — спросил я девушку.

Она покачала головой. На ней был серебристый топ с глубоким вырезом, и я старался не смотреть на ее грудь.

Я сказал: «Как тебя зовут? Я Энн».

«Wain’s Wain», — сказала она или что-то вроде этого. «Я второй».

«Это эм. Это другое имя».

Она пристально посмотрела на меня огромными жидкими глазами. «Это указывает на то, что моим прародителем также была Уэйн, и что я обязан ей доложить. Я не могу размножаться».

«А. Что ж. В любом случае рано для этого, не так ли?»

Она разжала руки, подняла их над столом, раздвинула пальцы.»Понимаете?» Мизинец на ее левой руке был искривлен и раздвоился наверху, разделившись на два меньших пальца. Небольшая деформация. «Когда я закончил, нужно было принять решение. Сохранят ли меня или исключат? Мне повезло, что решение было за мной. Теперь я путешествую, а мои более совершенные сестры остаются дома в стазисе. Они были первыми. Второй.

Скоро я должен вернуться к Уэйн и рассказать ей все, что я видел. Все мои впечатления от этого твоего места «.

«На самом деле я живу не в Кройдоне, — сказал я.«Я не отсюда». Интересно, американка ли она? Я понятия не имел, о чем она говорила.

«Как вы говорите, — согласилась она, — никто из нас не отсюда». Она сложила шестипалую левую руку под правой, как бы убирая ее из виду. «Я ожидал, что он будет больше, чище и красочнее. Но все же это жемчужина».

Она зевнула, прикрыла рот правой рукой, только на мгновение, прежде чем она снова оказалась на столе. «Я устаю от путешествия, и иногда мне хочется, чтобы оно закончилось.На улице в Рио на карнавале я увидел их на мосту, золотых, высоких, с насекомыми глазами и крыльями, и в приподнятом настроении я чуть не побежал их поприветствовать, прежде чем увидел, что это были всего лишь люди в костюмах. Я сказал Hola Colt: «Почему они так стараются быть похожими на нас?» На что Хола Кольт ответил: «Потому что они ненавидят себя, все оттенки розового и коричневого и такие маленькие». Это то, что я испытываю, даже я, и я не вырос. Это похоже на мир детей или эльфов ». Затем она улыбнулась и сказала:« Хорошо, что никто из них не увидел Hola Colt.»

«Хм, — сказал я, — хочешь потанцевать?»

Она немедленно покачала головой. «Это не разрешено», — сказала она. «Я не могу сделать ничего, что могло бы причинить материальный ущерб. Я Уэйн».

«Не хотите ли что-нибудь выпить?»

«Вода», — сказала она.

Я вернулся на кухню, налил себе еще кока-колы и наполнил чашку водой из-под крана. Из кухни обратно в холл, а оттуда в зимний сад, но теперь там было совсем пусто.

Мне было интересно, пошла ли девочка в туалет, и не передумает ли она позже танцевать. Я вернулся в гостиную и заглянул внутрь. Помещение наполнялось. Было больше танцующих девушек и несколько парней, которых я не знала, которые выглядели на несколько лет старше меня и Вика. Парни и девушки держались на расстоянии, но Вик держал Стеллу за руку, когда они танцевали, а когда песня закончилась, он обнял ее, небрежно, почти по собственному усмотрению, чтобы убедиться, что никто другой не вмешается.

Мне было интересно, находится ли сейчас девушка, с которой я разговаривал в консерватории, наверху, поскольку она, похоже, не находилась на первом этаже.

Я вошел в гостиную, которая находилась через холл от комнаты, где люди танцевали, и сел на диван. Там уже сидела девушка. У нее были темные волосы, коротко остриженные, колючие и нервные.

Говори, подумал я. «Эээ, эта кружка с водой станет лишней, — сказал я ей, — если ты этого хочешь?»

Она кивнула, протянула руку и взяла кружку, очень осторожно, как будто она не привыкла брать вещи, как будто она не могла доверять ни своему зрению, ни своим рукам.

«Мне нравится быть туристом», — сказала она и нерешительно улыбнулась. У нее была щель между двумя передними зубами, и она потягивала воду из-под крана, как если бы она была взрослой, потягивая прекрасное вино. «В последнем туре мы ходили на солнце и плавали в лужах солнечного огня с китами. Мы слышали их истории, и мы дрожали от холода внешних мест, затем мы поплыли глубоко, где жара сбивала нас и утешала нас.

Я хотел вернуться. На этот раз я этого хотел. Я столько всего не видел.Вместо этого мы пришли в мир. Тебе это нравится?»

«Как что?»

Она неопределенно указала на комнату — диван, кресла, шторы, неиспользованный газовый камин.

«Полагаю, все в порядке».

«Я сказала им, что не хочу посещать мир», — сказала она. «Мой родитель-учитель не был впечатлен.« Тебе предстоит многому научиться », — сказал он мне. Я сказал:« Я мог бы узнать больше на солнце, опять же. Или в глубинах. Джесса плела паутину между галактиками. Я хочу это сделать. .’

«Но с этим не было никаких рассуждений, и я пришел в мир. Родитель-учитель поглотил меня, и я был здесь, воплощенный в разлагающемся куске мяса, висящем на кальциевой раме. Когда я воплощался, я чувствовал вещи глубоко внутри Это был мой первый опыт проталкивания воздуха через рот, вибрации голосовых связок по пути, и я использовал его, чтобы сказать родителям-учителям, что хочу умереть, и это признало Стратегия неизбежного выхода из мира.»

На ее запястье были обернуты черные бусы для беспокойства, и она возилась с ними, пока говорила. «Но в мясе есть знание, — сказала она, — и я полна решимости извлекать уроки из этого».

Теперь мы сидели близко в центре дивана. Я решил, что должен обнять ее, но небрежно. Я протягивал руку к спинке дивана и в конце концов почти незаметно опускал ее вниз, пока она не касалась ее. Она сказала: «То, что жидкость в глазах, когда мир расплывается.Мне никто не сказал, и я до сих пор не понимаю. Я прикоснулся к складкам Шепота, пульсировал и летал вместе с тахионными лебедями, но до сих пор не понимаю ».

Она не была там самой красивой девушкой, но казалась достаточно милой, да и вообще она была девушкой. Я позволил своей руке немного соскользнуть вниз, неуверенно, так, чтобы она коснулась ее спины, и она не сказала мне убирать ее.

Вик позвал меня из дверного проема. Он стоял, обняв Стеллу, защищая меня, махая мне рукой.Я попытался дать ему понять, качая головой, что я на чем-то натолкнулся, но он позвал меня по имени, и я нехотя встал с дивана и подошел к двери. «Какие?»

«Эээ. Смотри. Вечеринка», — извиняющимся тоном сказал Вик. «Это не то, о чем я думал. Я разговаривал со Стеллой и понял это. Ну, она вроде как объяснила мне. Мы на другой вечеринке».

«Христос. Мы в беде? Нам нужно идти?»

Стелла покачала головой.Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. «Ты просто счастлив видеть меня здесь, не так ли, дорогая?»

«Ты знаешь, что я», — сказала она ему.

Он перевел взгляд с нее на меня и улыбнулся своей белой улыбкой: лукавой, милой, немного Искусной ловкачкой, немного широким мальчиком Прекрасным Принцем. «Не волнуйтесь. Они все равно здесь туристы. Дело в обмене валюты, да? Как, когда мы все поехали в Германию».

«Это?»

«Энн. Тебе нужно с ними поговорить.А это значит, что вы тоже должны их слушать. Вы понимаете?»

«Да. Я уже говорил с парочкой из них».

«Вы куда-нибудь идете?»

«Я был, пока ты меня не перезвонил».

«Извините за это. Слушайте, я просто хотел вас рассказать. Верно?»

И он похлопал меня по руке и ушел со Стеллой. Затем они вдвоем поднялись по лестнице.

Поймите меня, все девушки на той вечеринке в сумерках были милы; у всех у них были прекрасные лица, но, что более важно, в них была какая-то странность пропорций, странности или человечности, которая делает красоту чем-то большим, чем манекен из витрины.

Стелла была самой милой из них, но она, конечно, принадлежала Вику, и они вместе поднимались наверх, и так всегда было.

Несколько человек теперь сидели на диване и разговаривали с зубастой девушкой. Кто-то рассказал анекдот, и все засмеялись. Мне пришлось бы протолкнуться туда, чтобы снова сесть рядом с ней, и это не выглядело так, будто она ждала меня или заботилась о том, что я ушел, поэтому я побрел в холл.Я взглянул на танцоров и обнаружил, что задаюсь вопросом, откуда идет музыка. Я не видел проигрывателя или колонок.

Из холла я вернулся на кухню.

Кухни хороши на вечеринках. Тебе никогда не нужен предлог, чтобы быть там, и, с хорошей стороны, на этой вечеринке я не видел никаких признаков чьей-либо мамы. Я осмотрел различные бутылки и банки на кухонном столе, затем налил полдюйма Pernod на дно своего пластикового стакана, который я наполнил до верха кока-колой.Я бросил пару кубиков льда и сделал глоток, наслаждаясь сладким привкусом напитка.

«Что ты пьешь?» Голос девушки.

«Это Перно», — сказал я ей. «На вкус как анисовые шарики, только алкоголь». Я не сказал, что попробовал это только потому, что слышал, как кто-то из толпы просил Pernod на живом LP Velvet Underground.

«Можно мне один?» Я налил еще перно, долил кока-колой и протянул ей. Медно-каштановые волосы у нее ниспадали локонами вокруг головы.Это не та прическа, которую вы часто видите сейчас, но вы видели ее много тогда.

«Как тебя зовут?» Я спросил.

«Триоле», — сказала она.

«Красивое имя», — сказал я ей, хотя не был уверен, что это так. Хотя она была хорошенькой.

«Это стихотворная форма», — гордо сказала она. «Как я.»

«Ты стихотворение?»

Она улыбнулась и посмотрела вниз и в сторону, возможно, застенчиво. Ее профиль был почти плоским — идеальный греческий нос, спускающийся по прямой линии со лба.В прошлом году мы играли «Антигону» в школьном театре. Я был посланником, который принес Креонту весть о смерти Антигоны. На нас были полумаски, в которых мы так выглядели. Я подумал об этой пьесе, глядя на ее лицо, на кухне, и я подумал о рисунках Барри Смита женщин в комиксах о Конане: пять лет спустя я подумал бы о прерафаэлитах, о Джейн Моррис и Лиззи Сиддалл. Но мне тогда было всего пятнадцать.

«Ты стихотворение?» — повторил я.

Она прикусила нижнюю губу.«Если хочешь. Я стихотворение, или образец, или раса людей, мир которых поглотило море».

«Разве не сложно одновременно быть тремя вещами?»

«Как тебя зовут?»

«Энн.»

«Значит, ты Энн», — сказала она. «А ты самец. И ты двуногий. Трудно быть тремя вещами одновременно?»

«Но это не разные вещи. Я имею в виду, они не противоречат друг другу». Это слово я читал много раз, но никогда не произносил вслух до той ночи, и я поставил ударение в неправильных местах. Con tradict ory .

На ней было тонкое платье из белой шелковистой ткани. Глаза у нее были бледно-зеленые, цвет, который теперь напомнил мне о тонированных контактных линзах; но это было тридцать лет назад; тогда все было иначе. Я помню, как думал о Вике и Стелле наверху. К этому моменту я был уверен, что они были в одной из спален, и так завидовал Вику, что это было почти больно.

Тем не менее, я разговаривал с этой девушкой, даже если мы и говорили ерунду, даже если ее имя на самом деле не было Триоле (моему поколению не давали имен хиппи: все Радуги, Солнце и Луны, они были только шесть, семь, восемь лет тогда).Она сказала: «Мы знали, что это скоро закончится, и поэтому мы вложили все это в стихотворение, чтобы рассказать вселенной, кто мы такие, и почему мы здесь, и что мы говорили, делали, думали, мечтали и тосковали. . Мы обернули наши мечты в слова и составили узор из слов, чтобы они жили вечно, незабываемо. Затем мы отправили стихотворение как образец потока, чтобы ждать в самом сердце звезды, излучая свое послание импульсами, взрывами и пушками. по всему электромагнитному спектру, до того времени, когда в мирах, удаленных на тысячу солнечных систем, образец будет расшифрован и прочитан, и он снова станет стихотворением.»

«А потом что случилось?»

Она смотрела на меня своими зелеными глазами, как будто смотрела на меня из своей собственной полумаски Антигоны; но как будто ее бледно-зеленые глаза были просто другой, более глубокой частью маски. «Невозможно услышать стихотворение, чтобы оно не изменило вас», — сказала она мне. «Они слышали это, и он колонизировал их. Он унаследовал их и населял их, его ритмы стали частью образа их мышления; его образы навсегда трансмутировали их метафоры; его стихи, его мировоззрение, его стремления стали их жизнями.В течение одного поколения их дети родятся, уже зная стихотворение, и, скорее всего, раньше, чем позже, когда все это будет происходить, больше не будет рождаться детей. В них больше не было необходимости. Было только стихотворение, которое обретало плоть, шло и разносилось по просторам известного ».

Я придвинулся к ней ближе, чтобы почувствовать, как моя нога прижимается к ее ноге.

Казалось, она приветствовала это: она нежно положила руку мне на руку, и я почувствовал, как улыбка расплывается по моему лицу.

«Есть места, которые нас приветствуют, — сказал Триоле, — а также места, где нас считают ядовитым сорняком или болезнью, чем-то, что необходимо немедленно изолировать и ликвидировать. Но где кончается зараза и начинается искусство?»

«Не знаю», — сказал я, все еще улыбаясь. Я слышал незнакомую музыку, когда она пульсировала, рассеивалась и гудела в гостиной.

Тогда она наклонилась ко мне и — я полагаю, это был поцелуй. . . . Я предполагаю. Она все равно прижалась губами к моим губам, а затем, удовлетворенная, отстранилась, как будто теперь она пометила меня как свою.

«Хотите это услышать?» — спросила она, и я кивнул, не зная, что она мне предлагает, но был уверен, что мне нужно все, что она хотела мне дать.

Она начала что-то шептать мне на ухо. Это самое странное в поэзии — вы можете сказать, что это поэзия, даже если вы не говорите на языке. Вы можете слышать греческий язык Гомера, не понимая ни слова, но при этом знаете, что это поэзия. Я слышал польскую поэзию и поэзию инуитов, и я знал, что это такое, сам того не зная.Ее шепот был таким. Я не знал языка, но ее слова безупречно пронизывали меня, и мысленным взором я видел башни из стекла и алмаза; и люди с бледно-зелеными глазами; и, неудержимо, под каждым слогом я чувствовал неумолимое наступление океана.

Возможно, я поцеловал ее как следует. Не помню. Я знаю, что хотел.

А потом Вик сильно тряс меня. «Давай!» он кричал. «Быстро. Давай!»

В голове я начал возвращаться за тысячу миль отсюда.

«Идиот. Давай. Давай, давай, давай», — сказал он и выругался на меня. В его голосе была ярость.

Впервые в тот вечер я узнал одну из песен, которые играли в гостиной. Печальный вой саксофона, за которым следует каскад жидких аккордов, мужской голос поет отрывочные тексты о сыновьях эпохи безмолвия. Я хотел остаться и послушать песню.

Она сказала: «Я не закончила. Меня еще больше».

«Прости, любовь моя», — сказал Вик, но больше не улыбался.«Будет другой раз», — и он схватил меня за локоть, изогнул и потянул, выталкивая меня из комнаты. Я не сопротивлялся. По опыту я знал, что Вик сможет победить меня, если ему это придет в голову. Он не стал бы этого делать, если бы не был расстроен или зол, но сейчас он был зол.

Выход в холл. Когда Вик распахнул дверь, я в последний раз оглянулся через плечо, надеясь увидеть Триоле в дверном проеме кухни, но ее там не было. Но я увидел Стеллу наверху лестницы.Она смотрела на Вика, и я видел ее лицо.

Все это произошло тридцать лет назад. Я многое забыл, и еще больше забуду, и в конце концов все забуду; тем не менее, если у меня есть хоть какая-то уверенность в том, что жизнь после смерти, все это заключено не в псалмы или гимны, а только в одном: я не могу поверить, что когда-нибудь забуду этот момент или забуду выражение лица Стеллы, когда она смотрел, как Вик убегает от нее. Я запомню это даже после смерти.

Ее одежда была в беспорядке, на лице был размазан макияж, а глаза …

Вы бы не хотели рассердить вселенную.Бьюсь об заклад, злая вселенная будет смотреть на тебя такими глазами.

Тогда мы побежали, я и Вик, прочь от вечеринки, туристов и сумерек, бежали, как будто гроза преследовала нас по пятам, сумасшедший сумасшедший мчался по суматохе улиц, пробираясь через лабиринт, и мы не оглядывались назад и не останавливались, пока не перестали дышать; а затем мы остановились и задыхались, не в силах больше бежать. Нам было больно. Я держался за стену, и Вика сильно и долго рвало в сточную канаву.

Он вытер рот.

«Она не была…» Он остановился.

Он покачал головой.

Затем он сказал: «Знаешь … Я думаю, что есть кое-что. Когда ты зайдёшь так далеко, как посмеешь. И если ты пойдёшь дальше, ты больше не будешь собой? Ты будешь тем человеком. Кто это сделал? Места, куда нельзя попасть… Думаю, это случилось со мной сегодня вечером ».

Я думал, что знаю, что он говорит. — Ты имеешь ввиду? Я сказал.

Он сильно ударил кулаком по моему виску и сильно повернул его.Я подумал, что мне придется драться с ним — и проиграть, — но через мгновение он опустил руку и отошел от меня, издав низкий глоток.

Я посмотрел на него с любопытством и понял, что он плачет: лицо у него алое; сопли и слезы текли по его щекам. Вик рыдал на улице так же бессознательно и душераздирающе, как маленький мальчик.

Тогда он отошел от меня, вздымая плечи, и поспешил вниз по дороге, так что он оказался передо мной, и я больше не мог видеть его лицо.Мне было интересно, что произошло в той комнате наверху, что заставило его так себя вести, так напугать его, и я не мог даже начать догадываться.

Уличные фонари зажглись один за другим; Вик поплелся впереди, а я брел по улице позади него в сумерках, ступая ногами по стихотворению, которое, как я ни старался, я не мог должным образом вспомнить и никогда не смогу повторить.

История девушки. — Indu KS | by Indu KS

Не знаю, когда это началось.Я не могу точно указать на ситуацию или чувство, с которых все началось. Это была серия инцидентов, связка скрытых чувств, которые привели ко всему этому. Я не жалуюсь, поймите меня правильно, мне это нравится, но иногда это утомляет.

Подождите. Где мои манеры? Я не представил вас должным образом.
Я совесть. Совесть девушки.
Не верите?
Ну, тебе надо. Потому что это правда. Я внутри каждого.

Чаще всего меня игнорируют. Некоторые меня слушают.Некоторые слушают и не заботятся. Для некоторых меня даже не существует, они хоронят меня глубоко в своих грязных мыслях. Я застрял там. Видишь ли, я настолько силен, насколько ты мне веришь. Я зависим от ваших мыслей, ваших действий и всего, что между ними. Обычно я не рассказываю истории, но эта девушка заставила меня рассказать одну. Рассказ о ней. Возможно, это не лучший вариант, но о нем стоит рассказать.

Итак, я иду-

Там была девочка, совесть которой, я, конечно, я, была нежна, как бутон розы.У нее был голос, но она не говорила. Имейте в виду, она не была немой. Она могла говорить, но предпочла не говорить. У нее был голос, но она отказалась его выдавать. Причина этого в том, что когда она была моложе, голос — , ее голос был подобен свирепому льву. Это было жестоко. Всегда говорю правду. Она рассказала им, когда они были свежими и сырыми, и многие люди не могли с этим справиться.

Это было слишком хорошо, чтобы справиться. Так что, как и все хорошее, оно было разрушено. Он был убит. Жестоко. Некоторые от ее нерадивых родителей.Некоторые из ее ревнивых друзей. И по большей части жестоким, грубым миром. Поэтому она попыталась его приручить. Но голос нельзя было приручить. Она сделала очень плохое усилие. Даже когда она пыталась тренировать это, в глубине души она знала, что это невозможно.

Итак, она похоронила его заживо. Надеюсь, это успокоится. Но мало ли она знала, что он набирает силу. Каждый инцидент стал его топливом. Каждое скрытое чувство стало его кирпичиком, из которого он положил свой фундамент. Чего она не знала, так это того, что однажды они вырвутся наружу и принесут с собой бурю.

Наконец этот день настал. Я не помню, что именно она тогда чувствовала. Это было похоже на хаос чувств, я не мог отличить одно от другого. Но самые сильные из них — ненависть и разочарование. Я не знал, чувствовала ли она это для себя или для других. Но она была в ярости. Она не могла больше сдерживаться. Я предполагаю, что раздался голос льва. Она так долго пыталась игнорировать это, что когда это вспыхнуло, она не знала, что делать.

Она просто сидела в классе и думала, как лучше их выпустить.Я уже знал ответ, но она была так озабочена, что не захотела меня слушать. Все это время она думала. Как? Как? Как?
«Пишите», — позвал голос. Это был не я. Это был ее учитель. «Напиши свои задания и передай мне к понедельнику», — сказала она.
Слово — пиши. Я держался за него намеренно, как вы держите рыбу, вынутую из воды. Слово попыталось вырваться из меня, но я держался изо всех сил. Это был единственный шанс сказать ей ответ.Наконец она заметила.
Написать.
Она задумалась над этим. Она спала, думая об этом. Каждый нерв, каждая унция крови, каждая часть ее тела кричали пиши пиши пиши .

А что писать? Она все думала. Однажды она почти завелась. Почти.

В ту секунду, когда она закрыла глаза, чтобы придумать что-то написать, все ее чувства, эмоции бросились вперед. Она не могла решить, кого выпустить первым. Поэтому она отказалась от этой идеи.Но на самом деле она этого не бросила; Я не позволил ей уронить это. У меня был план получше. Я снова дал ответ. На этот раз я сделал это, когда не было чувств, которые нужно было контролировать. Когда она легла спать. Когда она была спокойна. Я медленно выдохнул. Медленно. Сначала она пыталась не обращать на это внимания, но я не позволил ей. Спросила еще раз О чем писать? Я даже не великий писатель . Как будто она говорила со мной, а не с собой. Я взял на себя смелость и ответил на ее вопрос: О себе. Я ответил.

Сначала она высмеивала меня. Но она знала, что это правда. Ей пришлось выпустить голос.
Когда это произойдет, будет поток чувств, и это вызовет хаос внутри нее. Они разрушат все, что она когда-либо построила, проявив терпение, доброту и мягкость. Они безжалостно уничтожат их. Она должна найти способ остановить их. Направить их таким образом, чтобы помочь ей снова расти.

Итак, она снова начала писать. Когда она это сделала, слова, которых она боялась, никогда не произойдут, пришли к ней как молния.Они создали в ней бурю.